Оказалось, что капитан наш, пусть в райских кущах у него будут самые лучшие бананы, лучшие бабы и вкусная выпивка, пока мы вокруг катера нашего суетились, будто щенки обделавшиеся, сумел наладить SOS. Дураку понятно, что на нашей галоше нормальной связи нет и никогда бы не было. Дорого, ети их! (Данное архаичное ругательство, в обиходе практически потерявшее свой первоначальный смысл, цензурная группа посчитала возможным к воспроизведению в открытой печати.) Но все это время, пока мы, как крысы, бегали, ... свои спасая, кэп работал на наше спасение, рассылая все и всякие виды сигналов. Где мы, что мы, как мы, как глубоко мы попали в самую огромную... большого космоса. Светлая ему память и первая стопка на любом застолье за него. Мы хоть баб нормальных увидели и водку нашу, которую я до того и за питье не считал. Домой вернулись. Кэп, за тебя!
В общем, чего тут особо рассказывать? Все известно. Транспортник Управы на выходе из промежуточной дыры этот сигнал засек, а потом началось все то, чего вы и так знаете. Эвакуация, маяк на Живой, все дела. Нам, само собой, премия, наградили опять же. Капитан погиб геройской смертью, спасая экипаж, мы тоже себя проявили. Коляныч спился на ... . Но нам – за беспредметное мужество и очковый героизм. Получите! Носить в носу по четвергам и пятницам в темное время суток. Такая, ... , жисть. Без бутылки не разберешься. Но мы живы!
Справка. Головин Н. М. и вся его семья погибли в результате взрыва магистрального газа в собственном доме. Виновные в связи с сильными повреждениями имущества не установлены, и установить их не представляется возможным.
ОО (Особые отметки). Материалы по данному происшествию хранятся в архиве УТП. Гриф: «Оперативная сохранность».
Выход из переулка, по которому он шел, оказался перегорожен арбой с наваленными на нее мешками, да так, что не обойти, только проползти под ней, и возницы видно не было. Пакит крикнул: «Эй!», но никто не отозвался на его призыв, только из открытого окошка над его головой раздался звон металла. Наверное, женщина, испуганная его криком, уронила поднос или тазик для умывания. Тогда он ухватился за край арбы и одним прыжком оказался наверху поклажи. Теперь стало видно, что в арбу впряжен вислоухий мул, изможденный до того, что можно было разглядеть каждую косточку его скелета. Перебравшись вперед, Пакит отвязал веревочные вожжи – все в узлах, замызганные и растрепанные, – и хлестнул ими по провисшей спине мула. Тот вздохнул и, не оглядываясь, напрягся без видимого успеха. После второго удара он сделал движение, будто хотел вырваться из опостылевших оглоблей, этого ему не удалось, зато арба стронулась с места, отчаянно скрипнув колесами. Пакит, сидя на мешке с зерном, испытал злое удовлетворение. Селянин, приехавший на базар, будет долго помнить, как неудачно он поставил свою колымагу.
