– Хорошо, не буду.
– У вас там на входе что, охрана стоит?
– Я спущусь и предупрежу, чтоб тебя пропустили.
– Отлично. Все, жди, я еду.
– Ну что, господин «грузчик», он же «таксист». Надеюсь, теперь-то мы па-атанцуем, – рассмеялась Катя, изобразив знаменитый жест Умы Турман, но тут же насторожилась: – Ты чего такой, как в водку опущенный? Случилось что?
– Ага, случилось. Кать, ты извини, мне срочно нужно уехать.
– Куда?
– Один мой знакомый, хороший знакомый, попал в неприятную историю. Похоже, ему нужна помощь.
– Рассказывай, – требовательно и деловито приказала Востроилова.
– Кать, давай не сегодня, это… Это очень долгая история.
– А ты постарайся не размениваться по мелочам и сосредоточься на главном. Что молчишь-мнешься? Пашка, в конце концов я тебя не про первый твой сексуальный контакт пытаю… Ну-ка, посмотри мне в глаза… Понятно, так я и думала. Ты еще не определился в своем отношении ко мне и пока не знаешь, можно ли мне доверять? Что ж, хоть это и очень обидно сознавать, обещаю, что переживу. Откровенность в данном случае важнее. В общем, можешь ничего мне не объяснять и валить куда тебе нужно. Только учти, что в таком случае и я имею полное право пересмотреть свое отношение к тебе. Ну так как?…
Паша помолчал, потом тяжело вздохнул, достал сигарету и… сбивчиво принялся пересказывать историю поисков Ребуса и гибели бригадира Нестерова. Процедура исповеди заняла минут пять-семь, а собственно сам рассказ о сегодняшнем происшествии – от силы полминуты. Потому как сам Козырев здесь мало что знал и понимал.
– …Говоришь, Некрасов? Ну да, важняк из антикварного отдела, – задумчиво прокомментировала Катя выслушанный козыревский сумбур.
– Ты что, знаешь его?
– Лично – нет. Просто фамилия запомнилась. У нас, в связи с эрмитажными телодвижениями по всем фронтам, в последние дни вал заданий по этой линии. И все, как правило, срочные. Так вот, задания от «антикварщиков» в большинстве своем подписаны Некрасовым. Похоже, от них именно он курирует эту тему.
– С-сука!..
– Молодой человек, вы забываетесь, здесь дамы.
– Прости, Катюш, вырвалось…
– Прощаю, – отмахнулась Катерина.
Она еще какое-то время щелкала невидимыми тумблерами в своей рыжей голове, а потом смешно тряхнула челкой и не допускающим возражений тоном подвела черту:
– Значит, так: мы едем вместе.
– Кать, но…
– Никаких «но». Во-первых, друг моего друга – это мой друг. А во-вторых… Ты что же, считаешь, что хотя бы как специалист я совсем ни на что не гожусь?
