– С сортиром, допустим, я согласен. А если его там бьют постоянно? Что, тоже не нужно вмешиваться?
– Нет, – категорично заявил Каргин.
– Почему?
– Да потому что любая женщина за своего ребенка готова в огонь и в воду, но есть место, где ее подход не должен учитываться. Отношение к сыну должно строиться на другой основе. Держаться за материнскую юбку можно, но кто тогда мать защитит?…
«„Семь-три-седьмой“, „семь-три-седьмой“, ответьте центральному», – дурным голосом заголосила станция, заставив всех вздрогнуть.
– Пашка, убавь ты эту дуру, – поморщился Эдик. – Со мной от ее взвизгов чуть родимчик не приключился.
– На приеме «семь-три-седьмой», – невозмутимо ответил Козырев.
– Ваша настроечка?
– На складе, на Разъезжей.
– Принято. Передайте: бригадиру срочно отзвониться «семь-ноль-третьему».
– Понял вас, бригадиру отзвониться.
– Ей-богу, место прям какое-то несчастливое, – недовольно отреагировал Каргин. – Второй день отстаиваемся, и второй день нас домогается Фадеев. Причем заметь, Паша, обращается напрямую. Нечаева, как посредника, игнорирует напрочь. Это ж какое неуважение к руководству отдела. Интересно, что у них там опять стряслось…
Продолжая ворчать («…и ведь никто на трубу денег не положит, всякий раз на свои, на кровные»), он набрал начальственный сотовый:
– Константин Евгеньевич, это Каргин беспокоит.
– Ну что, ватажники, телевизор смотрите, радио слушаете?
– Какое там! Весь экипаж, все как один, верноподданно всматривается. Ибо нет для «грузчика» большего позора, нежели прозевать выход объекта. За целое утро даже по нужде никто не отошел, терпим.
– Все-то у них шуточки да смехуечки. Балаган и балагуры! Вот и достебались, мать вашу…
– А в чем дело-то? – насторожился Эдик.
– Да ни в чем. Можете опустить свои верноподданнические взгляды к долу, выстроиться в шеренгу, вывалить свои муды и помочиться на двери склада. Теперь уже все равно.
– Не понял. У нас все под контролем: груз на складе…
– Да что б он там сгнил на этом складе, груз твой! В двенадцать пополудни в «Росбалте» началась пресс-конференция матерей с искомым солдатиком в главной роли. Чуешь? Взбледнувшие армейские мне только что отзванивались, прямо из очереди в аптечный киоск. Строем промаршировали. Рапортуют, что спрос на вазелин – ажиотажный. Всего по две баночки в руки отпускают.
– Ни хрена себе! Вот, Константин Евгеньевич, вот честное слово! «Мать Терезу» утром приняли, все честь по чести, доставили, до сих пор не выходила! – принялся оправдываться Эдик, а сам тем временем терзался вопросом: «Неужели Стрепетов лажанулся и, проспав выход, маханул бабу? Да я ж его, сердечного, самолично девства лишу, отмудохаю, как бог черепаху!»
