– О, Этулин! Светлая королева, прекраснейшая из богинь, защити меня! - громко воскликнула Варна, падая, как подкошенная. Ей удалось упасть на колени, а не ничком на землю, хотя её давила к земле чужая, сильная воля. Девушка последним усилием вытащила из ножен меч - он засиял - и ткнула в грудь призраку.
Призрак завыл и исчез - каким-то образом клинок сумел воздействовать на бестелесное, но от этого не менее опасное существо. Если в Духах древних королей и были какие-то положительные стороны, то они заключались в том, что Призраки никогда не покидали свои могилы и не расхаживали по окрестностям. Было приятно, что они не шлялись ночами по местным барам. А то ночной жизни в городке пришёл бы конец. Конечно, приятно и почётно иметь за своими стенами такую надёжную защиту границ, как старинные могильники, отпугивающих возможных захватчиков не хуже драконов, но совсем неприятно, когда древние потусторонние твари вмешиваются в твою личную жизнь.
"Меч, выкованный для борьбы со злом", - сделала вывод Варна, падая в обморок. "Гуронский клинок, или меч, выкованный эльфами!"
Судьба работала сверхурочно - меч оказался волшебным!
Она так и лежала, как мертвая, живая лишь по счастливой случайности, прекрасная, как лунный свет, освещаемая собственным слабым сиянием и светочем меча, прижатого к груди.
Варна очнулась только утром и сразу же побежала прочь от гиблого места. Её удивляло, как она не погибла в Могильниках. Она быстро бежала по вороху золотисто-бронзовых листьев, покрывших землю, как цветастый ковёр.
Внезапно Варна провалилась в глубокую яму и ощутила, что упала на что-то или на кого-то. На чужую теплоту, словно грудью на тлевшие под спудом угли. Варна начала снимать листья с того, на ком она очутилась, дрожа от ужаса. Богатое воображение рисовало зловещие картины: спящий дракон, умирающий рыцарь, орк, или, на худой конец, какой-нибудь дикий зверь.
Сначала она увидела… голову. Прекрасную голову с сомкнутыми губами и закрытыми глазами. Затем из-под убранных листьев показалось тело.
Сердце Варны чуть не разорвалось от восторга и ужаса. Подобного накала эмоций она не ощущала никогда в жизни. Она рыдала, не сознавая этого, долго рыдала на груди прекраснейшего в мире существа. Плакала и молотила кулачками по груди застывшего, как мраморная статуя, создания. Существа, на лице которого застыл глубокий, нечеловеческий покой и глубочайшее страдание. Сквозь пелену слез, Варна разглядела черты спящей - или мёртвой - молодой женщины с чёрными, как сама ночь, волосами, белоснежной, как утро, кожей. Губы алели, а длинные ресницы казались крыльями мрачных птиц.
