- Так, батюшка, так, родимай! - теперь громче мужиков кричали бабы, нечаянно получившие голос на сходе.
- Дале слухайте. Ратников сам поведу к боярину. Старостой за меня останется дед Таршила Мерин. Мужик он спокойный, сурьезный, голова у нево, почитай, лошадиная. Забижать зря не станет, баловаться тож не даст. Согласны ль вы?
- Согласны, батюшка! - в голос зашумели бабы.
Высокий костлявый старик вышел из толпы, поклонился народу.
- Какой он мерин? - озорно крикнул один из охотников, конопатый круглолицый парень, поигрывая кистью шелкового пояса. - Еще и за жеребца сойдет, без мужиков-то!
Слова его покрыл громкий хохот.
- Ай Сеньша, и помереть без смеху не даст!
Таршила огладил козлиную бороду, степенно сказал:
- У тебя, Сеньша, уж точно ум жеребячий. Гляди, как бы и того не вышибли татарской булавой… Ты, господин староста, на меня не гневайся. Не гневайтесь и вы, сударушки любезные. За честь благодарствую, а принять не могу. Свой должок у меня за басурманом. Пойду за сынка спрашивать. Выберите вы себе другого хозяина, а лучше того - хозяйку. Баба с бабами легше поладит. Вон Меланья - чем не вышла? Умна и строга. Да и настоящего мерина одной рукой пригнет, не токмо што…
Толпа зашумела, засмеялась, обернулась к Меланье - дородной, сурового вида молодой крестьянке, стоящей поодаль со скрещенными на груди руками. Из-под черного вдовьего подбрусника пристально глядели чистые зеленоватые глаза. Два лета назад возвращалась Меланья из Москвы с мужем. В темном бору возле речки Пахры подводу остановили лихие люди. Может, ограбив, отпустили бы, но горячий муженек Меланьи схватился за топор - ему и проломили голову ослопом. Медведицей кинулась Меланья на душегуба, вырвала дубину и порешила двоих грабителей. С тех пор не раз сватались мужики к вдове, но никого она не приняла в дом, носила черные одежды, растила двух дочек, работала за троих да молилась пуще монашки.
- Так што ты нам скажешь, Мелаша? - спросил староста, внимательно глядя в ее лицо.
Женщина потупилась, тихо ответила:
- Пусть мир решает. Я ведь баба глупая, сгоряча и обижу.
- Знаем тебя, Меланья!- зашумели женщины.
- Гневлива, да сердцем отходчива и чиста.
- Вон краса какая, а зла и зависти нет к тебе ни у одной.
- Еще бы зло - ни одного мужика не подпустила, Игнашке свому досель верна.
- Соглашайся, будь старостихой!
Женщина поклонилась, негромко сказала:
- Коли так, бабы, неча нам больше мужикам мешать. У них дело ратное, сурьезное, айдате по избам в поход ратников собирать - время дорого.
