В окнах гридницы серело. Димитрий неожиданно для себя вскочил из-за стола, схватил в прихожем покое простой воинский плащ, бросил ошарашенным отрокам:
- Коня! Охотничьего, гнедого. И седло простое…
Воины, гремя оружием, бросились было толпой в конюшню, но Димитрий задержал их:
- Поеду один, ветром умоюсь.
- Князь Бренк не велел, государь, тебя одного…
- Я велю! - оборвал Димитрий десятского.
- Голову же снимет Михаила Ондреич с нас!
- А я на место поставлю…
Застоявшийся конь, поджарый и длинноногий, с места взял бешеным карьером, растерянные отроки кинулись в терем князя Бренка. Димитрий, переводя коня на вольную, широкую рысь, засмеялся: попробуй теперь догони его - такого черта, что под ним, пожалуй, во всем великом княжестве не сыщешь… Было уже светло, часовые издалека узнавали князя, распахивались ворота,, опустился мост через ров, воины с изумлением смотрели вслед государю, спохватываясь, бежали докладывать начальникам.
Улицы в посаде были еще пустынны, лишь собаки запоздало взлаивали на конский топ из-за плетней и дощатых заборов. Прогремел под копытами новый деревянный мост через Неглинку, сосновый ветер ударил в лицо. Справа вставал вековой бор, слева катила спокойные воды Москва, отражая малиновые облака в своем широком и гладком зеркале…
Солнце поднялось над лесистой горой по другую сторону реки, когда в широкой излучине открылись просторные хлебные поля. Несмотря на ранний час, здесь кипела работа. Женщины споро жали серпами отволглую рожь, мужики нагружали телеги снопами, отвозили к риге, двое разбирали вчерашний суслон, вынимали изнутри сухие снопы, опробовали молотила. Димитрий подъехал к ним одновременно с нагруженной снопами бричкой.
- С добрым хлебом, мужички!
Оратаи низко поклонились, сняв шапки.
- А тебе доброго пути, боярин.
- Што ж ты босой-то? - спросил Димитрий длинного парня в посконной рубахе без пояса. - Роса ж нынче холодная.
- В августе вода холодит, а серпы греют, - ответил за парня приземистый пожилой мужик с широченной, во всю грудь, бородищей. - Антошка у нас в крещенские морозы босой ходит - готовится для ратной службы. Што ему роса! Да и при нонешнем хлебе хоть иней пади - замечать некогда: с утра рубахи от пота преют.
- Ничего, с полного сусека шелковую купишь.
- Купишь ли? - вздохнул унылый худой возница. - Боярину оклад отдай, церкви - отдай, купцу должен, кузнецу должон, мельнику - тож. Да хану сколь отвалить надоть! Так-то раздашь, на посев отсыпешь, только што на прокорм останется, да и то впроголодь. Каки там шелка!..
