Оппенгеймер. Я знаю его как сочувствующего.
Дважды Ленсдэйл взывал к Оппенгеймеру, прося его раскрыть имя таинственного незнакомца-посредника и дважды наталкивался на отказ.
Такое упорство казалось удивительным, так как в отношении других лиц, о которых его спрашивал Лансдэил, он охотно шел навстречу.
Оппенгеймер не делал секрета, например, из прокоммунистических симпатий жены своего друга Роберта Сербера. Однако он решительно отказался отвечать на следующий вопрос контрразведчика.
Лансдэил. Могли бы Вы дать информацию о том, кто состоит в партии?
Оппенгеймер. Не знаю, могу ли я это сделать теперь. Одно время я мог бы, но никогда не пытался…
Лансдэил. Вы не хотите?
Оппенгеймер. Но в письменной форме… я думаю, это произвело бы очень скверное впечатление.
Лансдэил. Нет, не в письменной форме.
Оппенгеймер. В Лос-Аламосе я не знаю никого, кто мог бы располагать такими данными. Лично я смог бы получить только неполную информацию.
Лансдэил попробовал еще один подход. Заверив Оппенгеймера в том, что это не последний разговор с ним, он продолжал:
Лансдэил. Отлично. Лично мне Вы очень нравитесь и я хотел бы, чтобы Вы перестали держаться со мной так официально и называть меня полковником. Полковник я совсем недавно и не привык еще к такому обращению.
Оппенгеймер. Я припоминаю, что при первой нашей встрече Вы были, кажется, капитаном.
Лансдэил. Да, и не так много времени прошло с тех пор, как я был старшим лейтенантом. Если бы я мог, я немедленно ушел бы из армии, вернулся к профессии юриста и тем самым избавился от всех этих хлопот.
Оппенгеймер. Вам досталась не очень приятная работа и…
Лансдэйл. Я хочу, чтобы Вы знали, что я лично такой же человек, как и Вы. Я не питаю никаких подозрений и не хочу, чтобы у Вас было чувство, что я подозреваю и…
Оппенгеймер. Ладно, я отдаю себе отчет в положении. В конце концов, это меня не беспокоит. Остается, однако, вопрос, как Вы уже интересовались, о лояльности некоторых людей в прошлом… Я считал бы бесчестным замешивать кого-то, о ком я знаю наверняка, что он не замешан.
Лансдэйл. О'кэй, сэр.
Это «О'кэй» вовсе не означало, что вопрос исчерпан. В докладе Гровсу Лансдэйл не делает ни малейшего намека на личную симпатию и доверие к Оппенгеймеру, о которых он так красноречиво распространялся в процессе допроса. Наоборот, он настаивает на том, чтобы оказать еще больший нажим на ученого и заставить его любой ценой раскрыть интересующее их имя.
Среди хранящихся в сейфах генерала Гровса документов по этому делу есть исчерпывающая характеристика Оппенгеймера, составленная агентом разведки по имени Пиир де Сильва. В сентябре 1943 г. де Сильва писал:
