Гарди вели свой род от старинного норманнского рыцарского рода ле Гарди. Томас Гарди признавался, что всю жизнь мечтал восстановить старинное написание своего имени. Возможно, этому помешала врожденная скромность или любовь и уважение к "честной бедности" Томаса Гарди-первого и Томаса Гарди-второго, отца и деда писателя. Дед Гарди был свободным земледельцем; отец - строителем (сейчас мы назвали бы его мелким подрядчиком), воздвигшим не одно здание в родном графстве. Впрочем, он работал и собственными руками. В лучшие годы, когда заказов было много, он нанимал себе помощников, порой у него работало до двенадцати - пятнадцати человек, как сообщает об этом в автобиографии Гарди. Биографы Гарди, однако, изучавшие его детство и юность, склонны думать, что семья жила гораздо скромнее, чем признает писатель. Гарди были по-настоящему бедны, порой они едва сводили концы с концами. В трудные времена им приходилось также а работать в поле, так что тяжелый сельский труд был знаком будущему писателю не понаслышке.
Большая часть жизни Томаса Гарди-третьего, как нередко называет себя писатель, так же как и жизнь его отца и деда, была прожита в Дорсетшире или соседних с ним графствах сельской юго-западной части Англии. Этих отсталых аграрных районов в первой половине века еще не коснулось бурное развитие промышленности со всеми ее бедами, они не знали бесчеловечной и жестокой эксплуатации рабочих, вызвавшей к жизни чартистское движение, достигшее своего высшего напряжения в годы, когда Гарди был ребенком. В Дорсете и соседних с ним графствах еще сохранилась известная патриархальность в отношениях между землевладельцами, арендовавшими у них землю фермерами и работниками, которые эту землю возделывали. Фермеры еще работали вместе со своими работниками в поле, а последние еще не превратились окончательно в оторванных от земли аграрных рабочих, вынужденных скитаться по стране в поисках работы и безжалостно эксплуатируемых землевладельцами и фермерами нового, капиталистического типа. Процесс этот происходил на глазах у молодого Гарди, который наблюдал его с зоркостью настоящего социального художника. Две фермы, описанные им впоследствии в "Тэсс" - патриархальная Тэлботейс, где развертывается пасторальный роман Тэсс с Энджелом Клэром, и бездушная, безличная Флинтком-Эш, где Тэсс превращена в бессловесную поденщицу, а позже, что и того страшнее, в механический придаток к машине, два полюса развития аграрной Англии, запечатленные писателем.
