— Уверяю тебя, Фин, Алистер напал на след! Грегор указал на полотно, висевшее за его креслом, и возбужденно добавил:
— Окажись она здесь, она сказала бы тебе, куда ее спрятала.
Я сосредоточил внимание на собеседниках, стараясь не смотреть на картину. Меня удивляло безразличие дяди к ее необычному виду. Даже клубящийся туман оставил его равнодушным. На его губах появилась безумная ухмылка, знакомая мне с детства. Мне пришлось напомнить себе, что оба они давно умерли, и что Алистер Кроули, на которого ссылался Грегор, скончался сорок лет назад.
Дядя Фин взял книгу. В комнате внезапно потемнело. Он принялся читать вслух:
«Нисколько не сомневаюсь, что во мраке старости сокрыт ключ крайним этапам жизни. Простой смертный может уловить намек в образах детства, но эти образы лишь маскируют действительность. За ними кроется тайна, связанная с будущим, а не прошлым…»
Он остановился, и Грегор произнес:
— Меня всегда интересовала загадка детства. Его невинность сродни слепоте. В детстве мы владеем тайным миром, который затем возвращается в воспоминаниях. Но мир этот можно почувствовать вновь, если сохранять покой и неподвижность. И тогда мы встречаем безвременность.
— Это происходит оттого, что душа обитает вне времени, — ответил доктор Блэк. — Слушай дальше. Автор книги знает тайну.
«Если в зрелости мы не способны обнаружить ключ, не следует ли нам, прежде чем закат затмит наш взор пеленой старческого угасания, обратиться за помощью к тем, кто свеж и невинен, словно утренний свет?»
Он взглянул на кузена и подвел итог:
— Оставаясь девственницей, она познакомилась с безвременной зоной и поняла, как туда войти. Нашла ключи и скрыла их в символах.
— Верно, — откликнулся Грегор. — Но где она спрятала книгу?
Выражение на лице дяди Фина я не смог истолковать.
— Что бы ты сказал, если б я сообщил тебе, что нашел эту книгу? — спросил он.
Внезапный шум снаружи. Собеседники повернулись, словно намереваясь выглянуть в открытое окно, нарисованное художником. Вопрос остался без ответа. Послышался грохот. Чуть помедлив, я все же взглянул на картину. В лесу начиналась буря. Вспышки молний озаряли деревья, сгибавшиеся под яростными порывами морского ветра. Луч орфордского маяка за Рэндлшемом пронзал тьму, очерчивая мрачную процессию в соснах. Мне вспомнились друиды, нарисованные Остином Спей-ром, и что-то щелкнуло в моей памяти. Спейр видел сцену, которую сейчас наблюдал я. Художник-медиум как-то уловил видение церемонии в лесной чаще. Я слышал колокольный звон, приглушенный и далекий, доносящийся из-под толщи вод. Он напоминал о легендах старого Данвича, об утопших звонницах и береговой черте, что из года в год уходит в пучину океана вместе с древним городом и аббатством, которое некогда было местом встреч тамплиеров. В этих звуках было что-то странное — потустороннее, необъяснимое…
