Днем всем гуртом выползали к морю и жарились под солнцем. Машенька и там преследовала ее: делилась планами на вечер. А один раз напрямую обратилась к Лиданьке с вопросом, не может ли та стать ее наставницей, грубо намекнув на лиданькин почтенный возраст и полную столичную компетентность. Лиданька, спасаясь от нее, прыгала в воду и подолгу каталась в волнах; закрыв глаза, нащупывала путь к воображаемым сокровищам, что рисовались ей то в виде пустивших всходы огуречных семян на подоконнике, или осенней листвы, подхваченной ветром под купол юбки. Однажды, не обнаружив никого рядом, оглянулась к берегу. Подернутый тончайшей дымкой, он угасал почти у горизонта. «Господи, хватит ли сил? — испугалась до коликов в сердце, — если что, кто спохватится? Соседка? Ха-ха, кровати сдвинет для удобства. Никто, кроме Гальки не знает, что я здесь, а она, небось, забыла уж думать обо мне. Толик? Пожалуй, один и вспомнит, в деревню помчится, опять же Мартина под ногами путается у него, так что и сына у меня нет». Лиданька, изо всех сил подгребая воду под живот, впервые остро и больно (как стрела, пущенная в цель) ощутила невыносимое бремя одиночества и собственный грандиозный провал. Мысль же о смерти, такой скорой и нелепой, до того поразила ее, что она тут же перестала двигаться и остолбенело смотрела перед собой. Берег не приблизился. Ленивые, равнодушные к человеческому горю, волны рябили у самых глаз. Жидкие волосы, похожие на водоросли, плавали полукругом рядом и лезли в рот. «Ах, дура, я дура, ну ладно бы акула меня съела: Раз! Я бы и не почувствовала ничего. А так? Чего ждала? С соседкой мучилась, ради чего? Зачем писательнице поверила на слово? Почему побрезговала местными огурчиками, пусть вялыми и обветренными?:Потом сама что-нибудь в этом роде написала бы, поспорила бы с ней:» Скоро Лиданька услышала, как заплескалась в ушах вода, напомнив шум прибоя, в железных тисках небольно надломились стенки груди, и кровь хлынула наружу. В броске отчаянно схватила волну рукой, но та выскочила и накатила в лицо так, что все враз потемнело, и Лиданька потерялась. Еще раз закружилась на месте, пытаясь определить, куда же все-таки подевался берег, но быстро устала и сдалась.
Тягучий, словно коктейль, звук донесся снизу, и черные птицы сорвались с насиженных мест. Должно быть, звонили к заутрене. Взбудораженные крошечные мужчины и женщины засновали повсюду в поисках что бы пожрать и выпить. Тряские дома, выгребные ямы, грязные прилавки, влажные от постоянных приливов простыни на веревках. Младенцы в люльках злобно перекликались через улицу, исхудавшие в постоянной тревоге за их жизнь, матери возили в мутной воде руками.
