Татьяна дважды подряд нажала кнопку звонка. Дверь открыл сам Зариф. Он поначалу тупо уставился на гостью, потом неуверенно залепетал:
– Та-ня? Это ты? Ты зачем так с собой сделала?
– За надом, – коротко отрезала та и, пропихнув изумленного мужика в собственный коридор, добавила: – Разговор у меня к тебе есть.
– Проходи, – пригласил изумленный азербайджанец, продолжая топтаться в коридоре и таращиться на неожиданную гостью.
– Что случилось?! – первым делом поинтересовался золотозубый комендант общежития, когда закрыл дверь в комнату.
– Слушай, Зарифчик, у тебя на вокзале много знакомых, – издалека начала Татьяна, – земляки там…
– Да, а чего ты хочешь? – насторожился тот сразу.
– Несколько дней назад тут девушку убили неподалеку, может, слышал?
– Да так, болтал кто-то, кто – не помню, – уклончиво ответил Зариф, при этом глаза его блеснули хитрющим образом.
– А вот ты, Зарифчик, поспрашивай, вспомни. А я завтра к тебе в это же время загляну. Если узнаешь что интересного – вот, твое будет. – При последних словах Татьяна вытащила из кошелька стодолларовую бумажку и помахала ею перед носом изумленного уроженца солнечного юга.
– Тебе зачем? – немного оправившись от изумления, наконец спросил он.
Татьяна, конечно же, ждала этого вопроса и совершенно спокойно рассказала ему, что погибшая девушка – ее дальняя родственница. Вспомнила о том, как много времени малышкой та проводила у нее в гостях. А менты, падлы такие, не хотят чесаться. Зариф во время ее пространного монолога не забывал время от времени с пониманием кивать головой, хотя по его глазам было видно, что он не верит ни единому слову.
– Ладно, если так, постараюсь что-либо узнать, – тяжело вздохнув, наконец согласился он.
Татьяна поднялась.
– Подожди, куда спешишь? – заволновался хозяин постоялого двора. По-воровски оглядевшись по сторонам, хотя в этом не было никакой необходимости, и понизив голос до шепота, он предложил: – Мне из Киргизии такие шишки прислали. «Кумар» – м-ня.
Он сложил щепоткой пальцы и чмокнул в них, тут же раскрыв ладонь, как раскрывается бутон цветка. Затем с фальшивой улыбкой уставился на Татьяну, ожидая ее реакции на его роскошное предложение. Золотой оскал выказывал полное радушие, а глаза смотрели одновременно похотливо и настороженно, с изрядной примесью любопытства. Поскольку женщина продолжала хранить молчание, он добавил заветную, с его точки зрения, фразу:
– Э-э-э! О деньгах не думай! Я угощаю.
