Она закрыла ему рот ладошкой.
– Помолчите, больной, вам вредно волноваться.
Он убрал ее руку.
– Но вы должны дать мне лекарство, доктор, поцелуйте меня.
Дарья склонилась над ним. Их губы встретились, и началась игра. Покусывания, посасывания, ловкое движение языками.
Она оторвалась от него, шумно втягивая воздух.
– Да, ты почти здоров. Покажи-ка, где рассадил?
Он несколько смутился.
– А может, не надо? Я стесняюсь.
– Перестань. Как будущий врач будущему врачу.
– Нет, только как будущий муж будущей жене.
Насколько же настырен этот парень.
– Так нечестно, я все-таки тебя вытащила.
– Это удар ниже пояса, – Григорий покорно наклонил голову.
Ранка действительно была не очень большой. Было отчетливо видно, как острый край камня оставил отметину в районе темечка, ближе к правой стороне.
– Видишь, я бы выплыл, если бы не потерял сознание.
– Больше ты нырять не будешь.
– Хорошо, я согласен всю оставшуюся жизнь провести в твоих объятиях.
Они снова принялись целоваться.
* * *
К большому сожалению господина Никитина, он не мог изменить порядок вещей. Он знал о существовании правил игры, которым был обязан подчиняться. Вся банда, за исключением главаря, была уничтожена его людьми, за работу от освобожденного предпринимателя его организации было перечислено пятьдесят тысяч, а также поднята планка ежемесячных сборов. Но в то же время ему пришлось отдать сто тысяч за то, что у его людей отсутствуют мозги. Он, конечно, все компенсирует, но это же не дело – выискивать все эти компенсации. Нет, надо ужесточить дисциплину, иначе эти молокососы посходят с ума.
Он очень четко понимал, что никогда не залезет выше того уровня, на котором уже находится. Впрочем… Надо было быть порасторопнее в начале восьмидесятых. Все начиналось именно тогда. Вот когда хапали. Все боялись. Только дыхнешь на какого-нибудь цеховика или фарцовщика – он тут же несет тебе отступные. Теперь все поделено окончательно, и единственный способ хапнуть больше – убрать того, кто стоит над тобой. После того как он походил по дому и насмотрелся на трупы, у него проснулся вкус к крови. Опасная тяга. Можно расстаться с собственной жизнью.
Он отдал деньги Хорину и, сидя у него в лимузине, мечтал о том, чтобы все было наоборот. Чтобы Хорин платил ему, а не он Хорину. Единственно возможный вариант – пойти против правил. Он сам уничтожил тех, кто нарушил неписаный закон, и очень может быть, что с ним будет то же самое. Евгений Викторович четко осознал, что растравливает самого себя на очень неблаговидное дело. С другой стороны – кто смел, тот и поимел.
