Пятеро мужчин в салоне, изредка перешептываясь, неустанно наблюдали за въездами во двор, узким промежутком между пятиэтажками и низкой замызганной аркой, ведущей на дорогу к заводу.
После двух часов томительного ожидания брюнет начал клевать носом. Усталость одолевала его. Он чувствовал, что вот-вот уснет. Подняв руку к глазам, брюнет включил подсветку и посмотрел на часы. Двадцать минут первого.
Он не спал уже вторую ночь. Если сегодня беглецов поймать не удастся, то завтра он будет ни на что не годен. Нет, так нельзя.
Потянувшись всем телом и сладко зевнув, он повернулся в салон.
– Вот что, бойцы, – скомандовал он. – Мы с Вадимкой сейчас слиняем, а вы сидите тут. Но только попробуйте мне пропустить их! Гланды вырву! Глядите в оба. Рано или поздно они подкатят. Их тачку вы знаете, номер А 930 ЕН. Но могут подъехать и на другой. Их фейсы у вас есть, так что глядите! Как только сцапаете их, сразу в тачку и звоните мне. Я на связи. Но по пустякам не беспокоить, ферштейн?
– Яволь! – сверкнул золотыми зубами водитель – скуластый киргиз с тоненькими усиками и бородкой в стиле «Арамис».
Брюнет вытащил телефон и быстро набрал номер.
– Зюка? Запоминай адрес: Брянская, дом два. Жду тебя здесь через двадцать минут… А мне плевать на твои проблемы! И вообще, заткни пасть, когда с тобой разговаривают! Мне нужна тачка, ферштейн? Все, жду! – Он оборвал связь и набрал другой номер. – Как дела в Покровске? – спросил он, услышав отзыв на том конце провода. – Хорошо… Если что, знаете что делать! Давайте, до связи.
Освещая дорогу светом фар, синяя «восьмерка» медленно ползла по ночному городу. До дома оставалось чуть больше двух кварталов, и Николай не спешил. Когда речь идет о жизни и смерти, любая ошибка может стать роковой, спешка ни к чему.
Николай пытался убедить себя в том, что его опасения необоснованны. Бандиты при всем желании не могли вычислить его. Ведь у них нет никаких, даже самых маленьких зацепок. Вот в том, что они устроили сейчас засаду в Покровске, у дома Ирины, он не сомневался. А у его дома вряд ли.
Ирина сидела молча, целиком погрузившись в себя. Николай хорошо понимал, что она сейчас чувствует, и старался не беспокоить ее. Пусть для начала оклемается. Слишком много ей пришлось пережить за последние сутки. Захочет, сама заговорит. А пока пусть отдыхает.
В ста метрах от дома Николай прижался к обочине и остановился. Въезжать во двор опасно. Необходимо сначала разведать обстановку.
