Что-то с ней было не так. Поппи и раньше могла сердиться, но сейчас в ее реакции появилось нечто ей несвойственное: Фил никогда прежде не слышал в ее голосе этих агрессивных ноток. У него перед глазами промелькнули кадры из триллеров: марширующие мертвецы, ходячие трупы, такие, как няня Джеймса.
Что будет, если Поппи и вправду прямо сейчас умрет? Сильно ли она уже изменилась?
– Я выцарапаю ему глаза, пусть только попробует сунуться! – сказала Поппи. Ее пальцы сжимались и разжимались подобно кошачьим когтям.
– Поппи, Джеймс сказал мне, кто он на самом деле.
Странно, но со стороны Поппи не последовало никакой реакции.
– Он подонок, животное.
Что-то в ее голосе заставило Джеймса содрогнуться.
– Я сказал ему, что ты никогда не захочешь стать такой же, как он.
– Ни, за что, если это означает всегда быть с ним рядом. Я не хочу его видеть.
Фил долго смотрел на нее, затем медленно откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Его рука непроизвольно потянулась к макушке, где он почувствовал резкую сильную боль.
С Поппи что-то случилось. Ему не хотелось это признавать, но она действительно казалась странной. Нелогичной. И теперь он понимал, что она начала меняться с той минуты, когда Джеймса выставили за дверь. Так что, возможно, она и в самом деле находилась в странном, пограничном состоянии: уже не смертная, но еще и не вампир. Она не способна здраво рассуждать. Все обстояло именно так, как предсказывал Джеймс.
«Речь идет о жизни и смерти Поппи, ей и решать».
Он должен спросить ее.
– Поппи, – Фил подождал, пока на нем остановится взгляд ее зеленых немигающих глаз, – когда мы с ним говорили, Джеймс сказал, что ты согласилась… измениться. До того, как ты рассердилась на него. Это правда?
Поппи удивленно подняла брови.
– Я рассердилась на него, – согласилась она, как будто поняла только половину вопроса. – А знаешь, почему я тебя люблю? Потому что ты всегда его ненавидел. Теперь мы оба его ненавидим.
Фил помолчал минуту и осторожно продолжил:
– Да-да, конечно. Но когда ты не была на него сердита, тогда, раньше, ты хотела стать такой же, как он?
Вдруг на лице Поппи промелькнула тень рассудка.
– Я просто не хотела умирать, – сказала» она, – мне было страшно и очень хотелось жить. Если бы врачи могли мне помочь, я не согласилась бы на это. Но они ничего не могли сделать.
Теперь она сидела на кровати, устремив взгляд вдаль, как если бы увидела там нечто пугающее.
– Ты не представляешь себе, каково это – знать, что скоро умрешь, – прошептала она.
