Он коротко рассмеялся в ответ. Его рука выскользнула, чтобы сжать руку Поппи. Джеймс пристально смотрел ей в лицо.
Ты не понимаешь, – его голос звучал хрипло и напряженно.
Затем, отвернувшись к окну, он добавил:
Ты думаешь, что знаешь обо мне все, но это не так. Есть нечто очень важное, о чем ты даже не догадываешься.
Теперь Поппи была просто ошеломлена; она не могла понять, почему Джеймс все время твердит ей о себе, ведь это она должна умереть. Но она старалась быть к нему снисходительной и сказала:
– Ты можешь рассказать мне все, ты же знаешь.
– Но в это ты вряд ли поверишь, не говоря уже о том, что это нарушение Законов.
– Закона?
– Законов. Я живу не по тем законам, по которым живешь ты. Человеческие законы для нас ничего не значат, но свои Законы мы не смеем нарушать.
– Джеймс! – в ужасе выговорила Поппи.
«Он сошел с ума», – подумала она.
Я не знаю, как тебе это рассказать. Я чувствую себя сейчас героем плохого фильма ужасов. – Он вздрогнул и, не оборачиваясь, сказал: – Представляю, как это прозвучит, но… Поппи, я вампир.
Поппи застыла неподвижно, словно изваяние, затем вдруг яростно бросилась к столику в изголовье кровати и, схватив стопку пластиковых тарелок, швырнула в него.
– Ублюдок! – кричала она, судорожно нащупывая, чем бы еще в него запустить.
Джеймс уклонился от летевшей в него книги. – Поппи…
– Мерзавец! Как ты мог? Сопляк, идиот, эгоист!..
– Тихо! Тебя могут услышать…
– Пускай! Я в больнице, я только что узнала, что скоро умру, и лучшее, что ты мог придумать, – этот дурацкий розыгрыш. В голове не укладывается. Думаешь, что это смешно?!
Поппи задыхалась от гнева. Джеймс попытался было ее успокоить, но вдруг застыл на месте, глядя на дверь.
Сюда идет сестра, – сказал он.
– Прекрасно, я попрошу ее выкинуть тебя отсюда вон!
Ярость Поппи иссякла, на глаза наворачивались слезы от пронзительного чувства одиночества и покинутости: ей казалось, что Джеймс ее предал.
Ненавижу тебя, ненавижу, – прошептала она.
Дверь распахнулась, и в палату вошла сестра в блузке в цветочек и зеленых брюках.
Что здесь происходит? – спросила она, включая свет, и тут заметила Джеймса. – Все ясно… На членасемьи ты не похож.
Сестра улыбалась, но в голосе ее звучала властность, требующая беспрекословного подчинения.
– Да, он мне никто, и я хочу, чтобы он ушел, – сказала Поппи.
Сестра взбила подушки у нее в изголовье и положила ей на лоб мягкую руку.
На ночь здесь могут оставаться только члены семьи, – обратилась она к Джеймсу.
