АКСЕНОВ. Что я думаю?.. Я думаю, что по поводу этих перемен не стоит особенно думать, а надо их приветствовать. Происходит действительно нечто совершенно невероятное. Немыслимое еще в прошлом году, вчера. Все так быстро меняется. Скажем, этот Съезд, который там происходил. Можно предположить, конечно, что это — в какой-то степени управляемый эксперимент. Но с одной стороны — это эксперимент, движущийся, учитывая особенности страны, в правильном направлении. А с другой стороны — он не полностью управляем. И, честно говоря, я не ожидал, что все это именно так будет развиваться — и события, и такая бурная дискуссия, и такой накал страстей. Масса жизни — и полное отсутствие казенщины! Словом, что-то фантастическое происходит. И это нельзя не приветствовать… Другое дело, куда это может повернуться?
НАТАША. Не превратится ли это все в демагогию?
АКСЕНОВ. В демагогию это может обратиться в том случае, если все это остановят искусственно и скажут: «Ну, вот, мы уже достигли всего, чего хотели, на этом можно успокоиться. Давайте теперь наслаждаться!» Тогда все очень быстро превратится именно в демагогию, и в ход пойдет все тот же скверный человеческий материал, хорошо нам известный по так называемым годам застоя.
НАТАША. За годы застоя — и за предыдущие — в Союзе вообще очень привыкли к демагогии. Я недавно разговаривала с одним приезжим — очень милым и интеллигентным человеком, искренним и честным. И, описывая положение в стране, он говорил. «Я болею за державу». Но мне одних чувств показалось недостаточно — и я спросила: а что же вы делаете? Мне кажется, он меня не понял, даже удивился: почему я требую от него каких-то действий, когда слов и чувств вроде бы достаточно. Двоемыслие приучило, кажется, к тому, что слова и реальность категорически не совпадают…
АКСЕНОВ. Разумеется, это у большинства стало второй натурой. Тем поразительнее было слышать речи некоторых депутатов. Скажем, выступление бывшего штангиста, а ныне писателя Юрия Власова меня просто поразило. Он затронул все болезненные ноты. Тут уж трудно даже подозревать какую-то дурную игру. Важны интонации людей, какая-то появившаяся страсть. Совершенно замечательно, что литовцы и эстонцы ратуют за справедливость в Грузии. Понимаете — это явление солидарности. Во всем этом — какие-то сильнейшие эмоциональные сдвиги. И так — во всем мире. Во всем социалистическом лагере происходят какие-то немыслимые перемены — совершенно невероятные и неожиданные. Можно было ожидать всего. Можно было, скажем, предсказать развал экономики или, наоборот, укрепление экономики, немыслимую силу экономики или полную ее катастрофу. Можно было ожидать военных успехов или военных поражений. Но вот такого движения духовного сопротивления — из разряда той самой духовной революции, о которой говорил когда-то граф Лев Николаевич Толстой, — этого никто не ожидал.
