Именно за этим и пришел он спустя несколько дней к Аткарскому домой. Кирилл выглядел недовольным и поглядывал на часы: ждал кого-то с визитом.
Но Филимонову было это неважно: он пришел, чтобы поведать о психических отклонениях, появившихся у него после той самой страшной казни шизофренички.
Там было еще два каких-то грязных страшных мужика, которые перед этим ее изнасиловали, а потом предоставили сцену Филимонову. И он выполнил свою роль — набросил удавку. А потом, по приказанию Аткарского, отрезал бедняжке язык.
«Роль, достойная настоящего мужчины, — такой рассуждал до этой казни. — Разве женщины способны на это? Немногие. Это мужское дело».
Да, Аткарский был изощренным сценаристом. Он не только ее убил, но еще и вырвал ей язык. Ну, не сам, конечно… а Дмитрий Филимонов. И правильно — ух лучше пусть молчит, чем будет нести свою бредятину шизофреническую! И так уже достала до самой печенки.
Впрочем, когда Филимонов слушал ставшие привычными шизофренические бредни, когда бедную Олю насиловали, где-то в глубине души ему было жаль ее. Однако стучали в висках слова Аткарского:
«Это мусор, Дима… Человеческий мусор, от которого нужно избавиться. Просто ерунда какая-то, пустышка, муравей, не нужный никому, даже собственной дочери… Бл..ушка какая-то!» И он сделал это… А потом почувствовал, что сходит с ума. И он ждал от Аткарского успокоения, привычных речей в духе позитивной психотерапии, которыми Кирилл усердно потчевал его перед казнью.
Но Аткарский повел себя по-другому. Он был так откровенен, что Филимонов не ожидал подобного.
Экстрасенс вдруг сравнил Филимонова с ребенком.
— Как дите малое! Натворил, понимаешь, делов, а теперь — в кусты? Что, дядя Аткарский виноват? — задал он издевательский риторический вопрос.
И сам тут же ответил на него:
— Нет, дядя Филимонов убивал Олю, а не дядя Аткарский! Дядя Филимонов проявил просто чудеса, талант, которого я ни у кого еще не видел! У дяди Филимонова просто умелые руки, несмотря на то что за душой у него ничего нет.
А потом, видя полную деморализацию гостя, экстрасенс усилил нажим:
— Ты — никто! Тебя просто можно использовать как палача. Но ты не можешь генерировать ничего духовного. Ты — просто руки, приделанные к мощному торсу и держащие топор. Ты не знаешь, почему никто не может запомнить твоего лица? Все помнят только твое тело!
И тут Аткарский переборщил. Возможно, сыграло свою роль ожидание приятной встречи с дамой и явно несвоевременное в этой связи появление Филимонова. Экстрасенс был раздражен, и, увы, его опыта не хватило, чтобы прочувствовать ситуацию. Он слишком полагался на гипнотическую технику, на то, что он уже закодировал Филимонова. На то, что Дмитрий будет послушно выполнять его волю. После тех трансовых упражнений, которые он с ним проделывал, воздействуя на подсознание и внушая нужные ему, Аткарскому, вербальные формулы.
