Его лицо осунулось, бледность подчеркивала черные круги под глазами. Пребывание в СИЗО не пошло на пользу этому и без того излишне впечатлительному мужчине.
Лариса Котова приехала к нему домой спустя два часа после звонка Карташова. Она уже знала, что на решение отпустить Андрея повлияли показания некоего мужчины, который являлся владельцем дачи, где Патрушев и переживал свою депрессию. Что якобы он видел Патрушева в тот роковой вечер и может подтвердить его невиновность.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Лариса, проходя в комнату и слегка побаиваясь, не зацепятся ли за что ее колготки.
У Патрушева, как обычно, было грязновато, но сейчас не время акцентировать на этом внимание.
— Да так, — поиграл руками в воздухе Андрей. В темнице у меня разыгрался бронхит…
— Я принесла тебе чай, сахар, печенье, — сказала Лариса. — И кое-что особенное.
И она выложила из пакета фирменные салаты своего ресторана.
— Да у меня все есть, я сам могу тебя угостить, — протестующе замахал руками Андрей.
— Это ты будешь говорить кому-нибудь другому, а не мне, директору лучшего в городе ресторана, — решительно заявила Лариса.
Котова прошла на кухню и поставила чайник, распугав полчища тараканов, которые гнездились на всем пространстве между раковиной и газовой плитой.
— Хватит суетиться, я сам в состоянии все это сделать, — сказал Патрушев.
— Мне просто хочется поухаживать за тобой, проявить свое женское начало.
Патрушев пожал плечами, усмехнулся краешками губ, потом развернулся и пошел в комнату. Лариса направилась за ним. Патрушев, поеживаясь, сел в кресло, а Лариса забралась с ногами на диван и замерла, скрестив руки на груди. Так в тишине они просидели несколько минут, прислушиваясь к тому, как медленно закипает на кухне чайник.
Потом Лариса резко вскочила с дивана, отправилась на кухню и занялась приготовлением чая. Патрушев какое-то время еще посидел в комнате, потом все же пришел на кухню и все так же молча помог Ларисе перенести чашки с чаем на журнальный столик в гостиной.
Они пили горячий чай, но никто не осмеливался первым начать разговор. Наконец Лариса проявила инициативу:
— Ты давно знал Аткарского? — как бы невзначай, равнодушным голосом спросила она.
— Я его не убивал, — глухо ответил Патрушев.
Было видно, что ему неприятно упоминание фамилии покойного экстрасенса.
— Я в это верю. Я же не милиционер, чтобы мне отвечать такими односложными фразами. Мне кажется, тебе пора уже выходить из роли.
