«Что, он со всеми будет так персонально и церемонно здороваться?» — нетерпеливо подумала я.
— Оля! Ты-то как здесь очутилась? — он вперил в меня удивленный, даже, я бы сказала, тревожный взгляд. В медовую радость его восклицания закрался деготь смутного беспокойства.
— Здравствуйте, Теодор Георгиевич, мы сегодня с Женькой по телефону как раз о вас говорили.
Супрун смутился, глухо кашлянул, но, быстро овладев собой, растягивая слова, повторил:
— Дети, дети… — он сделал многозначительную паузу, в течение которой с какой-то отцовской грустью и обреченностью качал головой.
— Давайте выпьем за наших детей! — подхватил Наперченов, — у меня младшая школу заканчивает, а старшая — в юридическом.
— Нелегко вам, — с притворным сочувствием сказала я, — сейчас обучение ой какое дорогое.
Я хитро посмотрела на Владислава Леопольдовича.
— У меня вот друг из Чечни пришел, молодой способный парень, поступил в юридический, ну там, льготы всякие, да и сам не глупый, а учиться не смог — слишком много платить. Здесь его льготы и кончились, — с, вызовом посмотрела я на Наперченова, потом — на остальных. Девицы молчали и ошарашено пялились на меня, очевидно, у них не укладывалось в голове, как можно так дерзко говорить с такими влиятельными и состоятельными дядями. — Вот я и думаю, — коварно продолжила я, — хорошо хоть, что вам удается обеспечивать своим детям высшее образование…
Горящий злобой взор Саблина заставил меня умолкнуть. I — Ну, — после томительно долгой паузы, по-прежнему с рюмкой в руке, возвел очи и вдохновенно воскликнул Наперченов, — за детей!
Все дружно (тем более что очень устали держать наполненные «смирновкой» сосуд, осушили рюмки и, покряхтев, как положено, принялись закусывать — кто столь обожаемыми мной соленостями, кто икоркой, кто корейским ассорти и осетровым балыком. Мы с Францевичем ограничились лимоном, потом он положил мне на тарелку кусочек фаршированной грушами утки, а сам взял истекающее душистым жиром свиное ребрышко.
— Хороша водочка, — аппетитно причмокнул своими пухлыми и яркими, как у сусальных ангелочков, губами Теодор Георгиевич. — А ты, Оля, какими судьбами?
— Меня пригласил Михаил Францевич, — подмигнула я не сводившему с меня глаз Наперченову.
Герой-любовник, как про себя окрестила я Женькиного отца, аж поперхнулся.
— Ну, ну, — откашлялся он и налил себе фанты.
— Вот, не далее как сегодня утром общалась с вашим многоуважаемым соперником по выборам… Даже не подозревала, как вы близки. Ну, это и понятно — неужто вы не цивилизованные люди, которые вот так просто, за рюмкой чая не могут по-хорошему обо всем договориться? Что ни говори, а бизнес объединяет людей почище любого Интернационала.
