Я чуть не подпрыгнула: что это за Глеб Филимонович и сколько таких Глебов Филимоновичей может быть в Тарасове? Сочетание весьма редкое… Уж не Саблин ли это? Что это значит? А это значит, что Корниенко по крайней мере в бизнесе имеет какие-то отношения, деловые, по всей видимости, с кандидатом в депутаты от «Народной власти» — Саблиным Глебом Филимоновичем. Ну и что? Кто запрещал бизнесменам дружить с политиками? А если два бизнесмена стоят по разные стороны партийной баррикады? Бизнес есть бизнес. И все-таки… — Неважно, что там Вадим Михалыч говорит, — раздраженно продолжал зам Корниенко, — если же нужна какая-то дельная информация, обращайтесь к Супруну, он с сегодняшнего дня вместо Петрова… нет, сегодня вряд ли, до свидания, — Оленич отключил мобильник.
Я опять чуть не вскочила с сиденья — надо же, какая впечатлительная! Есть чем впечатлиться: оказывается, и Супрун связан по бизнесу с Корниенко, и… Чижиков.
Чижик, чижик, где ты был?
— Так что из одежды лучше подарить женщине на тридцатилетний юбилей? — снова спросил меня Оленич.
Шубу норковую, хотелось выпалить мне. Пошел ты со своей женой и со своими подарками…
— Какой-нибудь шикарный вечерний туалет, а если отвлечься от тряпок, то — украшения из драгоценных металлов или.., духи.
— Духов у нее — тьма, украшений — тоже, а вот какое-нибудь платье — это идея! — задумчиво провел рукой по густым черным волосам Францевич.
Я надеялась, что он остановится на побрякушках или парфюмерии и мне не придется двадцать раз переодеваться и демонстрировать Оленичу, как сидит на мне то или иное платье.
Слава припарковал «Форд» на стоянке перед супермаркетом, и мы с Францевичем двинулись к огромному пятиэтажному зданию. Оленич оставил телохранителя в машине. Мы поднялись по эскалатору сразу на третий этаж — я посоветовала сделать именно так, потому что на двух нижних этажах располагались отделы с турецким и корейским шмотьем.
Мы обошли несколько отделов, оглядели десятки манекенов, но не нашли ничего стоящего. Поднялись на четвертый этаж. Здесь наше внимание привлекли два вечерних туалета — длинное темно-синее платье с боковым разрезом и открытой спиной и черное бархатное миди с глубоким, чуть не до пупка, треугольным вырезом.
Я померила и то и другое. Францевич ждал меня у занавеси примерочной, потом, когда я извещала его о своей «боевой» готовности, нетерпеливо отодвигал занавеску и пялился на меня. Его бледное лицо приобретало сластолюбивое выражение, холодный пламень глаз готов был оставить на моем теле и нежной материи вечерних платьев обугленные дырки.
