– У меня очень чуткий сон, а в доме – хорошая слышимость, – отрезала Марина Евгеньевна. И добила: – В любом случае, наши правила не обсуждаются.
– Ладно. Значит, будем ночью спать, – беззаботно улыбнулась Татьяна, хотя на душе у нее было совсем не весело. Во-первых, противно разным дурацким порядкам подчиняться. А во-вторых – даже немного страшно становится... С чего бы такие строгости?
Наверное, и лицо у нее стало перепуганным. Потому что в разговор неожиданно вмешался хозяйкин муж. Неуверенно, будто его наказать могут, улыбнулся гостье и произнес:
– Но если вдруг ночью... вам захочется чаю или, скажем, глоток рома, вы всегда можете позвонить горничной. Вашу просьбу исполнят.
«Ой, чудеса тут у них!» – еще больше удивлялась Таня.
А бизнесменша наградила своего благоверного уничижительным взглядом и продолжила:
– Далее. Завтрак у нас в семь утра. Ланч – в полдень. Обед – в пять. И ужин, как сегодня, – в девять вечера. Присутствовать за столом обязаны все. Никакие отговорки не принимаются.
Ну и ну... Татьяна продолжала изумляться. Просто концлагерь какой-то! И что ей прикажете делать? Молчаливо все идиотские правила признать?!
– А если я не хочу есть? – поинтересовалась, не удержавшись.
– Значит, спуститесь к столу и просто посидите, – отрезала бизнесменша.
– Хотя бы соку выпьете. Или, может, салатик... – вновь попытался сгладить резкость жены супруг. И опять нарвался на презрительный взгляд стальных глаз.
– Игорь, не лезь, пожалуйста, в мои дела, – приструнила мужа Марина Евгеньевна.
И тот послушно склонил голову, уткнулся в свою тарелку. Однако Таня успела перехватить его взгляд, брошенный на жену, – далеко не любовный.
«А ведь наверняка придется писать про семью Холмогоровой. Про ее заботливых, преданных домочадцев... – мелькнуло у Татьяны. – Да уж, непростая задачка. Впрочем, потому, наверное, меня на роль биографа и пригласили. Я ведь профессионал. Из любой фигни конфетку сделаю...»
С правилами наконец было покончено. Холмогорова взялась за мороженое. Таня (у нее аппетит, наоборот, пропал) отодвинула свою тарелку. Украдкой оглядела столовую. Обстановочка не из приятных. Если не сказать – зловещая. За окном кромешная тьма, здесь, в трапезной, тоже сумрачно, углы комнаты тают во мраке. А за столом – пять человек, и все молчат. Звон ложечек и завывание ветра... У них что, так заведено? Говорит только хозяйка, а остальные – едят да слушают?
И Таня, светски улыбнувшись, произнесла:
