– Не преувеличивай! На земле столько брошенных и никому не нужных детей, что честнее было бы обиходить их всех, а потом уже думать о собственном продолжении. У нас будут дети, ты еще позавидуешь.
Вот ведь штука. Мы знаем, как размножается гриб, знаем, по какой орбите движется комета Галлея. Мы доподлинно изучили вдохи и выдохи моря и зависимость их от Луны. Но почему один человек полюбляет другого, не знает никто. И не самый красивый, и не самый умный, и с дикцией у него некоторые проблемы, а тебе другого не надо даже с приплатой. И так было, есть и будет. Можно ли это понять?
У него была жена, классная такая девушка польских кровей. Но все оказалось обманкой. Есть в мире и море любви фальшивые субстанции, клюнешь – стошнит непременно. Или выйдет боком. Слава богу, расстались они по-хорошему. Он еще тогда не знал, что бывает время замирания чувства. Оно уже тебя нашло, но как бы затихло до поры. Сейчас он уверен: он полюбил эту умирающую девочку еще тогда, когда держал ее голову. Полюбил и испугался силы чувства, и бежал опрометью. Так бывают побеги от любви, как побеги у дерева. Сколь угодно рвись от ствола, а деваться все равно некуда. Вместе с Олей в его жизнь пришло осознание смысла всего. И зачем, и для чего, и кто ты есть. Ему даже хотелось плакать от радостного смятения. Но он не плакал. Ее, любовь, надо было беречь.
Но если у него все было как предопределено, у нее все было сложнее. Придя в себя после долгого крика памяти, она вдруг почувствовала успокоение, глубокое и сильное. «Я умираю», – подумала она. «Нет», – сказала мама. Она возникла из тени двери и встала рядом. «А где папа?» – спросила она. – «Рядом со мной». – «Я его не вижу». «Я здесь, девочка, – услышала она голос отца. – Ты жива. Мы рады». «Не хочу», – сказала она. И поняла, что врет. Она ведь не вруша. Может, это оттого, что стыдно быть живым, когда все самые близкие – мертвые? И как бы в опровержение того, что «все», она почувствовала его руки. И уже не стало мамы и папы. Были его руки, они стали «все».
Перед самым отъездом в Германию к ней домой пришел следователь. Она его не знала, он же ее вспомнил. Вспомнил безнадежность своих поисков насильника, ведь девочка ничего не могла сказать. Дело тогда кануло. Каким-то непостижимым образом история в автобусе попала в сводку происшествий, и следователь – любопытный дядька – свел концы с концами. Он пришел к Ольге с разрешением врача и спросил, что с ней случилось в автобусе. Она достала бумажку с профилем, обведенным чернилами.
