Естественно, на первых порах Игорь попытался привлечь к делу и Антона – работы было выше крыши, а людей, на которых он мог положиться, по пальцам пересчитать. Скорее из чувства дружеской солидарности Гурьев какое-то время покрутился во всем этом и понял – это не его. Он насмотрелся на уверенных, «крутых» парней, которые через час после разговора «за жисть» уже начинали размазывать сопли по столу. Насмотрелся на то, как большие бабки даже чисто внешне (не говоря уже о внутреннем) изменили многих людей Ладоги, с большинством из которых он был знаком еще до флота, превратив их в напыщенных пингвинов… На многое насмотрелся тогда Антон, а насмотревшись – брезгливо поморщился. Конечно, будь в это время Ладога в городе, тот, наверное, сумел бы перетянуть безмерно его уважавшего Гурьева на свою сторону. Однако Ладога был далеко, а Ладонин-младший не сумел найти правильных слов, чтобы повлиять на друга. Игорю надо было двигаться вперед, а Антон потихонечку притормозил и отошел в сторону. За три года службы все в этой жизни изменилось до неузнаваемости, и Гурьеву просто требовалось какое-то время, чтобы понять: а чего он, собственно, хочет в ней добиться? Поучаствовав в одной из ладонинских тем, Антон заработал себе две штуки баксов комиссионных. Этого хватило на месяц умеренного сибаритствования, после чего он купил себе на Энергетиков подержанную «шестерку» и занялся банальным частным извозом.
«Бомбилой» Гурьев проездил чуть больше года. А потом произошла случайная ночная встреча, которая капитальным образом повлияла на всю его оставшуюся жизнь. Повлияла, развернув на сто восемьдесят градусов. Подобные, судьбоносные для людей встречи, как правило, происходят с представителями противоположного пола, однако Антону в ту ночь повстречался именно мужик. Не подумайте ничего дурного – мужиком этим был заслуженный ветеран разведки Валерий Иванович Костомаров (тот самый, который в свое время заполнял первую аттестацию на Нестерова), а в холодную мартовскую ночь Валерий Иванович направился на встречу с Гурьевым исключительно по зову Родины, которая всегда звала его к подвигу устами лучших своих представителей.
Девятого марта 1997 года Костомарова всей конторой провожали на пенсию. Как седьмого числа в отделе в честь женского праздника столы сдвинули, так до девятого они и простояли. И затем понеслось: речи, цветы, подарки, Почетная грамота от начальника ГУВД. Это, так сказать, часть официальная, а далее пошла программа культурная: речи, водка, вино, шампанское, танцы. Посидели душевно, даже лучше, чем седьмого числа. Оно и понятно – седьмого народ, в основном, задерганный, озабоченный предстоящим празднеством, и ему особо не до веселья. Принял после работы свои законные сто пятьдесят – и побежал по магазинам. Другое дело – число девятое: торопиться домой к жене не нужно, поскольку праздник позади, опять же трубы после вчерашнего горят. Словом, есть все условия, чтобы задержаться подольше и посидеть обстоятельно. К тому же не стоит забывать, что провожали не абы кого, а самого Иваныча, про которого среди молодых «грузчиков» упорно ходили слухи, что он успел чуть ли не в конармии Буденного послужить и лично два десятка беляков шашкой пополам разрубил.
