Мне не терпелось скорее начать свои расспросы, и я с трудом удерживался, понимая, что поспешностью можно испортить все дело. Впрочем, я мало надеялся узнать что-либо, старик за чаем все время молчал и не сказал даже двух слов своей жене, старой Сабире. Наконец, с чаем было покончено.
Старик немного отодвинулся от стола к стене и, подтянув к себе подушку, оперся на нее локтем. Жена тут же подала ему кисет с табаком. Я поспешил вытащить свой «Казбек» и протянул открытую коробку старику. Он взял папиросу и, помяв ее своими узловатыми, скрюченными ревматизмом пальцами, не спеша закурил. Выпустив дым, он долго смотрел сквозь него на задернутое занавеской окно и вдруг, не дожидаясь моих вопросов, заговорил:
— Зачем пришел — знаю, что спрашивать будешь — знаю, а вот зачем тебе это — не знаю.
Я понял, что со стариком хитрить нельзя, надо говорить прямо. Я решил, что настал подходящий момент и, глядя на старика в упор, сказал, понизив голос:
— Шевченко был на Барса-Кельмесе и видел там кости.
Старик вздрогнул, но, может быть, мне это только показалось.
— Кости ты говоришь, кости, — он потер зачем-то лицо руками, словно стирая паутину, и уже спокойнее спросил. — Про какие кости ты говоришь, какие кости видел Шевченко на БарсаКельмесе, они бывают разные.
— Шевченко видел на острове необыкновенные кости, — все так же вполголоса ответил я и неожиданно для себя добавил. Необыкновенные кости — не то зверя, не то птицы.
Старик закрыл глаза и несколько секунд молчал.
— Значит, это правда, — заговорил он, не открывая глаз. Слушай, добрый человек, а ты не соврал мне про Шевченко, откуда знаешь?
Я рассказал старику о письмах Шевченко. Он опять закрыл глаза и покачал головой.
— Смеяться над стариком будешь, скажешь — байки рассказываю, а это не байки и я тебе докажу, — старик поднялся и подошел к стоящему в углу небольшому обитому цветной жестью сундучку. Он было наклонился к нему, но, махнув рукой и сказав «потом», снова вернулся на свое место.
— Я ничего не видел и не знаю, — заговорил он, скручивая папиросу из самосада, — расскажу то, что говорил мне отец. Давно это было, давно, — старик помолчал, отдавшись воспоминаниям. Мой отец, — снова начал он, — в ту пору был еще подростком. Дед охотно брал его с собой в море, и всегда они возвращались с хорошим уловом, с ними еще Копан Давлетов ходил рыбачить. В те годы не было у казахов ни хороших лодок, ни моторов, но и на своих парусниках заплывали рыбаки далеко. У берегов БарсаКельмеса рыбачили часто, тогда его по другому называли «Суджок», значит «Безводный».
