— А свои, думаешь, простят? — пригрозила гостья. — Учти, немцы пришли и уйдут, а среди своих — жизнь доживать. Дай я перепишу…
Зыкова долго молчала, потом попросила прийти на следующий день.
В самом деле, на следующий день соседка принесла исписанный листок бумаги. Зыкова сунула его прямо в дверях ей в руки и попросила оставить ее впредь в покое: она всего лишь зарабатывает на кусок хлеба…
Все радовались, одна лишь Таня сидела над исписанной бумажкой молча, кусая губы.
— Не верю, — сказала она тихо. — Женщины, милые, не обижайтесь, не могу я ей так сразу поверить. Давайте попробуем уточнить. Ведь Андрей должен передать это в Москву.
Таня не спала целые сутки. Казалось, она забыла, что существует сон, отдых. Не спала и Тамара. О нет, вряд ли они уцелели бы, если бы решились выйти к железнодорожному полотну. Просто Тамара пошла ночевать к знакомым — они жили почти у самой станции, а Таня осталась у соседки.
В полной темноте женщины чутко ловили звуки ночи, голоса на улице, удивительное дело, всегда испуганные, кому бы они ни принадлежали. Даже в грозных окриках фашистской охраны звучал скрытый испуг.
Тихо-тихо бежали по рельсам составы, но неизбежно до женщин доносился дробный перестук колес. И они сверяли время по часам.
Таня была права: график оказался подложным.
Андрей разрешил Тане пойти к Зыковой, но на отдалении за девушкой следовали два о чем-то степенно рассуждавших бородатых крестьянина. Это партизаны решили вести наблюдение за квартирой, где должна была идти беседа.
…Таня вошла в комнату без приглашения, постояла на пороге и спросила, в упор глядя на хозяйку:
— Кого вы хотели обмануть фальшивым графиком?
— Не понимаю, что вам еще от меня нужно. Подумайте, я ведь рискую, мне страшно… Хоть бы постучались.
— Запирайтесь покрепче, хотя это тоже не всегда помогает. Но я хочу знать: неужели вы так поверили фашистам, что наших людей считаете полными глупцами? — жестко сказала Таня. — Учтите, мы знаем о вас все, поэтому не собираемся взывать к вашей совести. Да и вообще, судя по этому поступку, у вас ее осталось немного. Кто составлял вам липовый график?
— Уходите прочь!
— Я спрашиваю, кто составлял подложный график? — прямо переспросила Таня.
— Никто… Я сама. Уходите, я звоню в полицию.
— Звоните, — опустившись в кресло, спокойно произнесла Таня. — Я обожду. Можете покричать в окно, там, внизу, иногда проходят патрули.
Зыкова была ошеломлена. Она сидела, поеживаясь под взглядом Тани, бесцеремонно разглядывавшей ее берлинскую, всю из прозрачных кружев, комбинацию, которая выглядывала из-под распахнувшегося нежно-розового халата.
