У отца тоже есть прозвище: «Тайный советник». Его придумала мама. И только она его так называет.
С отцом и правда часто советуются — главным образом одаренные личности и творческие натуры.
Лукьянов же советовался то с отцом, то с мамой.
— Ты заметил: он здоровается только с тем, кто ему на этот раз нужен? — спросила как-то у отца мама.
Так как я не был нужен Лукьянову никогда, он со мной вообще не здоровался.
— Представь себе масштаб его забот! — тихо воскликнул отец. — Просто нет времени на лишнее слово, на лишнюю фразу.
— Он хоть раз спросил, как ты себя чувствуешь? Лично моим здоровьем он не интересовался ни разу.
— У него нет времени на этикет. Но если бы мы заболели, он бы помог. Не сомневаюсь.
— А почему он не приходит к нам в гости? — спросил я. Мне было интересно посмотреть на Лукьянова.
— В наш век телефон все чаще заменяет живое человеческое общение, — объяснила мне мама.
— В сутках всего двадцать четыре часа… И в этом Лукьянов не виноват, — возразил отец.
— Нет времени? — задумчиво произнесла мама. — Это правда… На нем держится стройка!
— Ну, почему же? — не согласился отец. — У нас много одаренных людей. — Он назвал несколько имен и фамилий. И, обратившись к маме, добавил. — А ты сама? Ни одно правительство не может обойтись без министра финансов!
Мама как будто не услышала последней фразы.
— Лукьянов — голова! — сказала она. — На лету схватывает.
— При этом он советуется, звонит… И всегда смотрит вперед! — согласился отец.
Действительно, разговаривая по телефону с Лукьяновым, папа и мама то и дело повторяли.
— Вы правы: это — пройденный этап. Надо смотреть в будущее!
Лукьянов даже приснился мне однажды с подзорной трубой в руках: он разглядывал, что делается… там, впереди.
Я не влюбляюсь в людей так часто, как папа. Но одного человека я любил уже больше трех лет. Это был дирижер нашего хора Виктор Макарович.
Взрослые люди утверждают, что трудно объяснить, за что именно любишь человека. Но я бы, мне кажется, мог объяснить…
Во-первых, он раньше всех заметил, что у меня открытое и приятное лицо. Во-вторых, он умел показывать фокусы, играть не только в чехарду, но вообще во все игры. И обязательно побеждал!
Директора Дома культуры, которого мы прозвали Дирдомом, он обыгрывал на бильярде. Дирдом очень нервничал и объяснял свои поражения тем, что на нем «вся культура».
«Если бы Лукьянов проиграл Виктору Макаровичу, — подумал я, — он бы, наверное, сказал, что „на нем вся стройка“. Неплохо устроились!.»
