Жена Саввы Георгиевича в течение долгих лет предоставляла ему возможность заниматься только наукой. «Она ухаживала за ним, как за ребенком», – говорили в нашем подьезде. Он и напоминал после ее смерти заблудившегося или брошенного ребенка.
Мне казалось, что Савва Георгиевич состоял только из головы: все остальное как-то не имело значения. Я бы даже затруднился сказать, высоким он был или нет. Только голова… Здесь уж все было значительно: глядящие не вокруг, а внутрь, в себя самого, глаза, мятежная шевелюра, в которой перемешались рыжее воспоминание о молодости и седина, лоб, который можно было изучать как географическую карту.
– Бери его голову – и на постамент! – говорил отец, который был влюблен в Савву Георгиевича. – Вполне годится для памятника под названием: «Мысль». Или: «Личность».
«Вот в такой же обыкновенный день родилась эта личность!» – думал я, разбрызгивая мелкие лужи.
Что же касается Мамонта, то после несчастья, постигшего Савву Георгиевича, это слово в доме научных работников больше не употреблялось.
Владик открыл мне дверь. Денег у него уже не было – у него была многоцветная самописка, похожая на ракету.
– А что такое? – с наивным недоумением спросил Владик.
– На телеграмму не хватило…
– Ты мог и не давать мне этих двух рублей, – сказал Владик. – Я ведь не заставлял тебя. Я попросил… И ты мне сам дал. Так что не ищи виноватого.
Он думал лишь о том, кто будет прав, а кто виноват, – до отца с мамой и до Саввы Георгиевича ему не было никакого дела.
Потом он нервно подергал носом и предложил:
– Давай ляжем пораньше. Они вернутся часов в двенадцать. А до утра уже все испарится!
Но наши родители вернулись довольно скоро.
– Вечер кончился? – спросил я.
– Для нас да, – ответила мама.
Поставила на пол в коридоре мокрый зонтик, похожий на присевшую летучую мышь. И тут же созвала внеочередной домашний совет.
– Почему ты не ограничился одним только адресом? – спросила она у меня.
– А что такое? – поинтересовался Владик. Мама как председатель обратилась к отцу:
– Ты хочешь сказать?
– Пока нет.
– Тогда я расскажу. Саня сегодня просто унизил… я бы даже сказала, опозорил нас всех. Всю нашу семью!
– Где опозорил? – продолжал недоумевать Владик.
– Перед сотнями людей. Перед всем коллективом! Владик изумился:
– Чем опозорил? Его же там не было!
– Тебе, Владик, и в голову не придет… ты не сможешь себе представить, что случилось на юбилейном вечере.
Владик подпер кулаками голову и с недоуменным любопытством приготовился слушать.
