– Вот когда вы там побываете, то… – начал было заводиться Русич. Но, поймав предостерегающий взгляд нежданного ангела-хранителя, замолчал, прервав фразу на полуслове. – Извините, погорячился.
– Товарищи! – мгновенно отреагировал прокурор, предвидя осложнения между заключенным и депутатами. – Нельзя же сравнивать показания «до суда» и «после суда». Там, – кивнул в сторону зарешеченного окна, – жизнь осмысливается совсем по-иному.
– Давайте говорить откровенно, – взял слово второй депутат, седовласый, солидный, наверняка из старой партийной гвардии, – нам нужно пока выяснить одно, осознал свою вину гражданин Русич или нет.
Наконец-то Русич все окончательно понял: «тюремные ботало» оказались правы. Идет пересмотр дел «хозяйственников». Перед ним люди, принадлежащие к разным ветвям власти, и от того, как он себя поведет, зависит мера пресечения… Об освобождении даже помыслить боялся. И, чтобы никого не раззадорить, снова «пустил слезу», начал твердо держать марку «прозревшего», видя, как седовласый одобрительно поддакивает ему, а желторотый юнец молчит, внимая его покаянным словам.
Ничего толком не объяснив Русичу, комиссия важно удалилась. Обычно следствие до суда и особенно в момент пересуда длится в нашей стране нестерпимо долгие месяцы. Однако в деле Русича все было наоборот. Словно в решении его дальнейшей судьбы принимала участие некая высшая сила. Ровно через три дня, а именно 26 июня 1986 года, Русич был вызван в канцелярию «крытки», где лично начальник тюрьмы объявил во всеуслышание, что с завтрашнего дня гражданин Русич, отбывающий срок за хозяйственные преступления, освобождается досрочно «за добросовестный труд во имя Родины и за примерное поведение». Взглянул на зека и осекся. Русич стоял недвижимо, потупив взор.
– Ты что, Русич, недоволен? – сощурил жесткие глаза начальник тюрьмы. – Может, понравилось у нас? Толкуй, сделаем поправку. – Переглянулся с писарями и громко захохотал.
– Извините, гражданин начальник, – вновь обрел дар речи Русич. – Я обалдел от радости.
– То-то, – смягчился начальник, – валяй, собирай манатки. Завтра будешь сам добывать себе хлеб…
Наверное, никогда в жизни время не тянулось так медленно, как в эту последнюю тюремную ночь. Алексей Русич ни на минуту не сомкнул глаз. Тускло светила забранная проволокой лампочка, выкрашенная в синий цвет; она отбрасывала блеклые тени на сокамерников: бывшего главного инженера тракторного завода и бывшего главбуха треста столовых и ресторанов. Эти люди тоже были осуждены за хозяйственные преступления и тоже ждали решения своей участи. Лица их, освещенные синим светом, казались мертвыми.
