Очень быстро выяснилось, что ходившие под рукой Беовульфа воители не только отринули знаки своих родов, но и принадлежали к совершенно разным народами. Это было еще непонятнее, обычно дружина, пусть даже маленькая, составляется из людей одного племени.
Как уже известно, сам Беовульф оказался гаутом – именно гаутом, этот небольшой народ, как понял Северин, ныне обитал в Британии, откочевав туда морем с восхода.
Двое – Ариарих и Витимер – происходили из остроготов, Амалунги. Вечно хмурый и неразговорчивый Хенгест был ютом («Это кто еще такие?» – нешуточно озадачился Северин), веселый и хитрый Гундамир – вандалом, рассудительный и могучий Хререк – даном (нескольких таких варваров картулярий видывал в Суасоне), тихий в обычное время, но горячий в споре, совсем молодой Алатей являлся антом, это племя обитало далеко-далеко на востоке, за Тевтобургским лесом и рекой Данубис: у Алатея даже боги были другие… Тем не менее эта пестрая компания выглядела единой сплоченной дружиной, каждый понимал друг друга с полуслова и все безоговорочно признавали Беовульфа вождем.
До недавнего времени их было семеро – счастливое число, теперь появился восьмой. Но почему? Чем так приглянулся невидный статью и лицом тощий ромей этим весьма необычным варварам? Одним лишь дядюшкиным кинжалом? Сомнительно…
И что, в конце концов, эти люди делают в Арденнах?
Поначалу Северин был слишком слаб для того, чтобы задавать вопросы: он или отсыпался, или в полудреме слушал бесконечные саги Беовульфа, который не только уверенно управлялся в рулевым веслом, умело проводя ладью через пороги Меза, но и не уставал развлекать соратников. Лишь поздно вечером, развалившись на мехах возле огромного костра, разведенного в лощинке на берегу, картулярий узнал историю своего чудесного спасения и начал осторожно задавать вопросы.
По большому счету ничего чудесного не случилось – на рассвете шестивесельная лодка проходила мимо Стэнэ, по непонятной причине Беовульф не стремился встречаться с франками и пытался преодолеть этот участок реки как можно быстрее. Внезапно забеспокоился Фенрир – собака заворчала, потом начала гавкать, обращая внимание людей на два темных силуэта, простертых на плоских камнях светлого гранита, обрамлявших заводь по правому берегу.
– Благодари Фенрира, – объяснял Беовульф, почесывая шею устроившегося поодаль пса. – Если бы не его чутье, мы бы ничего не заметили. Ромейские собаки умные, так просто лаять не станут…
