– Ура! Приезжает папа! Приезжает папа! Дети прыгали по комнате.
– Мамочка! Мы придем, папа уже будет дома?
– Да, Ирина, милая.
Юлия Евстафьевна проводила детей в училище. Горничную отправила в магазин, сама вытащила из ящика пачку старых писем от мужа.
Вот они, небольшие, в клетку, в линейку гладкие листочки, исписанные его четким убористым почерком. Конверты маленькие, но вместительные, в некоторых по 15 - 20 листочков.
1901 год. Он приехал тогда на каникулы вместе с товарищем. Белокурые волосы, румянец смущения, серьезный, внимательный взгляд...
"Дорогая Юлия Евстафьевна! Простите за дерзкую мысль писать к Вам. Я не могу, - третий день мысль о Вас меня преследует: ни в дороге, ни здесь я ни на минуту не отрывался от Вас... Мне все кажется, что это был сон - далекий, чудный, но за который я бы отдал все, чтобы он только повторился. Что Вы делаете, дорогая Юлия Евстафьевна?.. Боюсь потерять Вас - ведь я решительно ничем не заслужил Вашего ко мне расположения..."
Время тогда они отсчитывали не часами и сутками, а письмами и открытками.
"...Я верю в Вас больше, чем в себя, и письмо Ваше обрадовало меня и успокоило... пусть будет то, что должно быть, и сомнения пусть не будут иметь здесь места, - они всюду все отравляют".
"...Теперь я, кажется, переживаю самое лучшез время в своей жизни, столько хорошего кругом, столько хороших надежд на будущее и столько чудных воспоминаний!"
"...Вот я сейчас смотрю на твою карточку и опять вижу твои глаза с огоньком и такую тихую, твою улыбку - у тебя удивительно хорошеет лицо, когда ты улыбаешься".
"...И чем больше я тебя вспоминаю, тем больше тебя люблю, и мне все кажется, что я недостаточно с тобой был внимательным и мало окружал тебя своей заботливостью. Прости меня, но мне так бы хотелось сделать для тебя все, что ты ни захочешь... Буду около тебя стоять и ждать приказаний от своей повелительницы".
Как неуверен он был в себе, как хотел возвысить ее и обвинить себя в пустяковых размолвках!
"...Как часто я был не прав, и ты прощала меня, а я этого часто не заслуживал. Из-за пустого каприза, из-за того, чтобы не дать тебе верха в споре..." "Яне могу быть долго один - я себя ненавижу... Вот почему мне так больно слышать каждый раз, когда ты называешь меня хорошим... Успокоила бы меня твоя улыбка от всех копаний в душе, от меня самого бы меня отвлекла".
Он был внимателен, но работа уже тогда стала ее соперницей. Она уговаривала не ехать на этюды - он ехал. Она просила вдвоем посидеть дома он звал гостей. Говорил, что ему лучше работается в их окружении, что ему нужен разговор. После ее упреков он чувствовал себя виноватым, просил прощения.
