Хотя поздравлять, по совести, следовало Звягина. Ибо отношение Ларика к стихам ограничивалось подписью фамилии.
Стансы сии явились плодом труда всего семейства, апофеозом коллективного начала в литературном творчестве: Звягин задавал тему, дочь перерывала библиотеку в поисках подходящих строк как источника вдохновения и подражания, а жена мечтательно выводила слова. На лучшие рифмы объявляли конкурс. Результат превзошел скромные ожидания инициаторов.
— Ты смотри! — поразился Звягин. — Вполне приличные стихи накатали — за один вечер. — Он задумался. — Эдак через пару месяцев можем сборник отнести в издательство! А что? — развеселился, — пристроим. Не хуже других.
— О, какая ужасная графомания, — сказала жена, берясь за виски.
Дочь же переписала их с намерением обнародовать завтра в классе, каковая попытка и была Звягиным пресечена в корне:
— Поэзия есть таинство, и таинством останется. Предназначено исключительно для печати.
Механизм опубликования, столь мучительно-загадочный для начинающих поэтов, был продернут с четкостью автоматного затвора: звонок знакомому журналисту. Какой журналист не захочет отслужить хорошему врачу — хоть тем малым, чем может? Социальная значимость человека определяется тем, что он может для тебя сделать — а врач может много. Вирши молодого рабочего в газете — услуга нетрудная, безобидная, ответсекр «Смены» — приятель однокашника, тесен литературный Питер, все свои; через три недели напечатали.
Ларик получил двадцать два рубля гонорара. Гонорар Звягин отобрал, заметив, что деньги принадлежат тому, кто их заработал, с Ларика еще причитается за рекламу, а пойдет все на покрытие накладных расходов. К расходам относился кофе, ненавязчиво перешедший в ужин, со знакомой редакторшей телевидения.
— Познакомь с ведущей «Музыкального ринга», — попросил он, щелкая зажигалкой у ее сигареты и гипнотизируя официанта.
— С Тамарой Максимовой? Зачем?
— Хочу задать вопрос во время передачи.
— Ты? Какой? Спроси так!
— Повторяю для особо одаренных:…
— Ты хочешь попасть на экран? А тебе на что?
— Хочу устроить одного знакомого.
— Кто такой? А сколько ему лет?
— Двадцать. Молодой рабочий.
— Это не так сложно. Интригуешь, как всегда? Боже, из каких сапог они вырезали этот бифштекс?..
И через неделю после публикации стихов (время расчислили грамотно), когда Валя сидела перед телевизором, внимая «Бригаде С» на ринге, прозвучало:
— А теперь вопрос от сектора «Б»! Сектор «Б»!
На экране встал Ларик — уверенный, улыбающийся, в тонком сером свитере под замшевой курткой, и спросил (она на миг поплыла):
