Ни один из четверых мужчин, которые сейчас стояли напротив обнесенной огромным каменным забором сауны, до этого момента в ней не был, да и сейчас попадать в ее пределы им не особенно-то хотелось, и, если бы не острая в этом необходимость, они бы давно уже развернулись и отбыли восвояси – домой, к семьям и детям.
– Ну, и что будем говорить? – задал занимающий всех вопрос вслух Ашот. – Не скажем же: пришли поболтать с Артуром Пахомовичем. Так нас к нему и пустили!
– Я думаю, что не стоит ничего особенного придумывать, лучше объяснить все честно, без обмана, – высказал собственное мнение на этот счет Грачев. – Тогда будет больше шансов на успех.
– Попробуем, – вздохнул Величко и, приблизившись к воротам, надавил на кнопку домофона и произнес: – Могу я видеть Хомелева Артура Пахомовича?
Почти сразу же грубый мужской голос вяло поинтересовался:
– Зачэм нужэн? Кто будэшь сам?
– Передайте, что мы от пиротехника Макса. Хотели бы обговорить сумму его задолженности за испорченную машину, – приблизившись к аппарату, четко выговорил мужчина.
– Жди, – бросили ему на это, и связь временно прервалась.
– Ну что? – нервничал Ашот. – Докладать пошли?
– Вроде как, – пожал плечами Величко и отступил на шаг от ворот.
– Главное теперь, чтобы принять согласились, – вздохнул позади Грач. – А там уже все проще.
– Да куда они денутся, примут, – пробасил Мачколян. Почти в ту же самую минуту ворота медленно раздвинулись, и показавшийся из-за них высокий мужчина кавказской наружности грубо произнес:
– Сдавайте все, что есть: дэньги, докумэнты, оружие. Пока не провэрим каждого, не пройдете. Собаку оставьте за воротами, с ней нэльзя.
– Хорошо, – сделав Графу одним им понятный жест, ответил Величко.
Собака все поняла и, попятившись за ворота, приземлилась на пятую точку в двадцати сантиметрах от порожка и сразу замерла, превратившись в подобие сфинкса у египетской пирамиды. Металлические ставни, заскрипев, стали закрываться, лишая мужчин возможности видеть их друга – немецкую овчарку.
– Мать вашу, как тут строго, – замотал головой Ашот. – Это баня или тюрьма?
– Да молчи ты! – шикнул на него Грачев. – Радуйся, что вообще пустили.
Заметив, что к нему первому подошел этот самый верзила, который только что их сюда впустил, Валентин поочередно вывернул все карманы и, выложив их небогатое содержимое на стол, дал обшарить себя самому охраннику. Как и следовало ожидать, при нем ничего подозрительного не оказалось. За Грачевым обследованию подвергся Величко, а следом и Мачколян, который от каждого прикосновения к нему рук охранника начинал покатываться от смеха, не давая тому нормально закончить начатое дело. Но кавказец не растерялся, сказал Ашоту пару слов на своем народном, и тот моментально притих и больше уже не шалил.
