— Вернон пошел в спальню, я сидела здесь, слушала пластинку, которую он только что поставил. Когда она закончилась, а он все еще не возвращался, я позвала его, но ответа не дождалась. Вернон выглядел усталым, и я отправилась в спальню посмотреть, не уснул ли он с сигаретой в зубах, с ним раньше случалось такое.
— Что дальше?
— Дальше… ничего, — девушка задрожала. — Сплошной ужас. Я думала, что надо позвонить в полицию, но телефон в спальне, а войти туда еще раз… А потом я просто испугалась, что, если позвоню в полицию, там решат, будто убила я.
— Никто не заходил в квартиру, пока Клайд находился в спальне?
— Никто.
— Тогда кто его убил? Тип о трех головах с другой планеты?
— Можно подняться по пожарной лестнице. Она проходит рядом с окном спальни, — сказала девушка.
Я вспомнил, что окно там действительно открыто, предположение имело смысл. Если Вернон стоял спиной к окну, нападавший, проникнув с пожарной лестницы, мог оглушить его, Клайд упал на кровать, и убийца набросился на жертву, нанося удар за ударом.
— Пожалуйста, дайте мне еще бренди, — попросила Чарити. Я наполнил бокал и подал ей.
— Спасибо, — она выпила и взглянула с благодарностью. — Я кажется ожила.
— Самое время перестать пить.
— Сейчас это мало меня заботит.
Меня устраивает версия с пожарной лестницей, — сказал я. — Не подскажете, кто бы это мог быть? Да, и давно ли вы здесь?
— Около шести недель.
— Бросьте шутить! — взорвался я. — Никогда больше не пейте бренди!
— Я не шучу, — возразила Чарити. — Вы спросили, как долго я здесь живу… — девушка потупилась.
Теперь я уставился на нее.
— И что заставило вас влюбиться в Клайда? — спросил я со злостью. — Его лысая голова или роль, которую он дал?
— Актрисе нужен жизненный опыт, чтобы хорошо изобразить жизнь на сцене. Не будь у меня такого опыта, обычного для всех женщин, как бы я могла надеяться на роль?
— Сколько вам лет, милая?
— Девятнадцать.
— Рановато вы приобрели свой опыт! — заявил я. — Кто еще знает, что вы жили с Верноном Клайдом?
— Никто; насколько мне известно. Мы были осторожны. Я никогда никому не говорила, да и он, уверена — тоже.
— Не будьте столь уверены, — возразил я и посоветовал собрать вещи.
— Куда я пойду?
На секунду я прикрыл глаза.
— Родственники у вас есть?
— В Омахе. — Она попыталась улыбнуться. — Не думаю, что там будут мне рады. Я — паршивая овца в семье, блестящий пример того, что случается с непослушными девочками. Они все считают меня проституткой и уж, конечно, не желают принимать в подобной роли.
