— Разве нет? — с трудом выдавил он. — Разве отец не изолирован?
— Это только цветочки, — терпеливо произнес я. — Вы не забыли о Верноне Клайде и Чарити Адам? Они присутствовали при заключении пари, слышали слово психиатр. Как вы думаете, что они предпримут, узнав об изоляции Николаса Блейра?
Аубрей резко хохотнул.
— Не стоит беспокоиться! Мы им просто ничего не скажем, я думал об этом. Старик утром вышел из дома, мы его больше не видели — вот и весь разговор! — Он был весьма доволен собой, но я нашел его радость преждевременной.
— Возможно, они не будут беспокоиться день, два, три от силы, а потом позвонят в полицию, в больницы, в морг…
— Ох! — лицо Аубрея стало серым.
— Вы сделаете иначе, — сказал я. — И перестаньте кусать губу!
— Извините, — вздрогнул он, — когда я нервничаю, не замечаю, что делаю.
— Наверное, то же самое он говорит девушкам! — съязвила Адель, но бедный парень ее не слышал.
— Что же делать, что делать, Дании? — повторял убитый горем сынок. — Я малость выпил, джин, в голове сумбур…
— Вы должны сказать им, где отец, — заявил я твердо. Все, что от вас требуется — рассказать правдоподобно следующее: Никки-бой ночью вообразил себя Гамлетом, с ножом гонялся за женой. Если кто надумает справиться у Фрезера, доктор подтвердит версию.
Адель нежно засмеялась.
— Добрый, добрый старый Никки. Аубрей тоже улыбнулся.
— Да, я понял, мы так и скажем… Решил, что он Гамлет, чуть не убил Адель, едва удалось ее спасти…
— И поскольку, — подсказал я, — миссис Блейр незадолго до несчастья беседовала с доктором Фрезером, именно в его лечебницу утром увезли вашего бедного папочку. Все.
Аубрей источал безмерную благодарность.
— Да не улыбайтесь во весь рот, когда будете делиться горем, — добавил я, взглянув на его счастливую физиономию.
— Конечно! — воскликнул он.
— Просто, ни на секунду не забывайте, что любите Никки, как…
— Сын? — с улыбкой от уха до уха предположил Аубрей.
Окна моей квартиры выходят в парк. Конечно, квартирка могла быть и побольше, но, когда приводишь даму, это не имеет особого значения. Естественно, если твой профиль неотразим!
Я сидел в кресле лицом к окну и потягивал коктейль; перед глазами стояло лицо Аубрея. Как безмятежно и счастливо произнес этот малый: "Сын!".
В отношении себя тоже не надо обманываться. Если существуют уровни подлости, то за прошедшие 24 часа я достиг подлейшего из них. Вспомнился взгляд Никки-боя, когда его выводили из кабинета. Насколько внезапно оборвался его голос! «Уведите», — приказал Фрезер, и в тот момент фраза меня не задела.
