Таро Люцифера | страница 4
Корсаков поправил кивер, опустил подбородный ремень с золотой чешуей.
— Я бы на войну семейных не брал, — сказал он категорично. — Удали в вас мало.
Головков зло блеснул глазами.
— Напрасно вы так, господин корнет. Война войной, а что сирот-то плодить?
— Ладно, не обижайся, Георгий Иванович, это я к слову, — стушевался корнет.
Дом князя Козловского, расположенный за ажурной чугунной оградой, напоминал небольшой дворец. Ворота были приоткрыты, но никаких признаков сборов не наблюдалось. Вопреки панике, охватившей город, князь отъезжать не торопился.
— Тю-ю, — разочаровано протянул хорунжий. — Нешто так делается? Застрянем мы тут, ваше благородие. Как есть, застрянем! Солнце-то вон уже где, а они тут и не чешутся!
Корсаков бросил взгляд на блекнущее небо и нахмурился
— Разберемся.
В окне второго этажа мелькнул силуэт мужчины в черном сюртуке.
Корсаков спешился возле крыльца, передал повод казаку и, всбежал по широким мраморным ступеням. Только взялся за медную массивную ручку, как дверь сама отворилась.
— Чего угодно, господа? — Мужчина в черном сюртуке вежливо поклонился, однако встал так, чтобы загородить дорогу.
У него было бледное лицо, прилизанные редкие волосы. Запавшие, покрасневшие глаза смотрели настороженно.
— Лейб-гвардии гусарского полка корнет Корсаков. Прибыл для сопровождения его сиятельства князя Козловского, — представился Корсаков.
Мужчина через его плечо с неудовольствием оглядел казаков, привязывающих лошадей к ограде.
— Секретарь его сиятельства, — представился он. Шагнул в сторону. — Прошу господа. Я доложу Николаю Михайловичу.
Корсаков первым шагнул в прохладу дома. Хорунжий, приотстав на полшага, проследовал за ним. Оглядев улицу, мужчина прикрыл дверь и направился к лестнице на второй этаж.
— Что же вы со сборами не торопитесь? — спросил Корсаков, оглядев не тронутую обстановку прихожей.
— Князь велел с собой взять только библиотеку. Книги уже уложили. Ждем-с подводы из имения, — с достоинством ответил секретарь.
— Слышь, милый, как тебя там, — кашлянув, сказал ему в спину Головко, — нам бы коней напоить.
— Я доложу князю, — не оборачиваясь, ответил мужчина.
Свечи сгорели на треть. На серебре подсвечника наросла гроздь полупрозрачных стеариновых слез. В неподвижном воздухе язычки пламени горели ровно, с едва слышным потрескиванием.