— Как они терзали шляпку! Какая прелесть! Все цветочки растащили по одному! Но ты, милый, проявил отвагу и сообразительность! Ты меня спас!
"Но ты, милый", — повторил я про себя. "Но ты, милый". Стало быть, мы уже на «ты»!
— А знаешь, — продолжала Ксения, — после всех этих увлекательных приключений я ужас как проголодалась! Не поужинать ли нам где-нибудь вместе?
Снова взяли извозчика и отправились в «Европейскую».
У ярко освещенного подъезда гостиницы выстроились в ряд автомобили и экипажи. Вращающаяся дверь пропустила нас в вестибюль. Гардеробщик, поклонившись, принял из моих рук пелерину Ксении. Поглядев в зеркало, я вспомнил о венках из одуванчиков. Мы потеряли венки при бегстве из Павловска. "Жаль, — подумал я, — их следовало сохранить на память".
По устланной ковровой дорожкой лестнице поднялись в ресторан. Свободных мест почти не было. Публика была отборная: золотые погоны, белые крахмальные воротнички, голые спины женщин, запах цветов, духов и дорогих сигар. На эстраде, на фоне большого витража, изображавшего колесницу лучезарного Аполлона, расположился небольшой оркестр — звучали популярные мелодии из оперетт.
Подскочил, изогнувшись, метрдотель во фраке. Посмотрел на Ксению с затаенным восторгом. Конечно, узнал.
— Господа, вполне свободных столиков, к моему величайшему огорчению, нет! Прошу следовать за мной!
Усадил нас рядом с юной парочкой. Молодой человек был с тонкими чертами лица, с высоким бледным лбом. У барышни были иссиня-черные тяжелые волосы и темные усики над уголками нежного рта. Взглянув на Ксению, молодые люди покрылись румянцем и опустили глаза. И все время, пока мы сидели пред ними, они молчали, лишь изредка произнося шепотом отдельные слова. "Черт подери! — подумал я. — Все ее тут же узнают, все млеют, обмирают, краснеют, бледнеют, а после начинают кидаться на нее, как дикие звери!"
Метрдотель подал карточку. Я заказал шампанского, самого дорогого французского коньяку, каких-то немыслимых закусок, каких-то неведомых блюд, ананасов, шоколаду и еще чего-то.
Метр ушел, но тут же вернулся с большим букетом белых гвоздик в высокой хрустальной вазе. Ваза была поставлена перед нами.
— От кого? — спросила Ксения.
— Не велено сообщать — потупясь, ответствовал метр.
"Ну вот, — подумал я, — конца этому не видно!"
Появился официант с подносом. За ним следовал второй, тоже с подносом. За вторым показался третий, естественно, с подносом. Весь стол был заставлен бутылками, тарелками, соусниками, салатницами… Мне стало неловко — молодые люди ужинали скромно, без вина, с сельтерской и кофе.
