Темин остался удовлетворен результатами. Проверив записанную кассету, он положил ее в карман и велел Ракитскому забирать чемоданчик.
– Сейчас поедем к вам домой, – сухо сообщил он. – Заберем то, что вам не принадлежит, и вы свободны. С единственным условием – эта тема больше не интересует вас ни при каких обстоятельствах.
– Да-да, – поторопился согласиться Ракитский. – Я понимаю правила игры.
Он запер чемоданчик и вышел вслед за Теминым в комнату, где их ждали трое головорезов. Один из них – с длинными волосами, забранными в хвостик, развязно поинтересовался, все ли в порядке.
– Поедете сейчас со мной, – не ответив на вопрос, сказал ему Темин, протягивая план, нарисованный Ракитским. – Найдете этого фотографа и выясните, откуда он получил информацию и кому еще передавал. Потом вернетесь сюда. Я поеду к шефу с докладом…
– Во, Тарасыч! – с деланым удивлением вскричал Гриф. – Видал, как жар нашими руками загребают? Мы с тобой жизнью рискуем, а некоторые с докладами ездят…
Темин шагнул к нему и положил Грифу на плечо тяжелую руку.
– Ты можешь поехать вместе со мной, – почти ласково сказал Темин, глядя Грифу в глаза. – Я даже хочу, чтобы ты так сделал… Расскажешь шефу о своих успехах… Ну?
Гриф нарочито расхохотался и сбросил руку Темина со своего плеча.
– Ладно, в следующий раз! – сказал он. – Когда будет что рассказать.
– Тогда кончайте базар, – распорядился Темин. – Берите редактора – и в машину. Глаза ему завяжите!
Глаза Грифа остановились на бледном лице Ракитского – в них пылала неутоленная злоба.
– Шагай, «совершенно секретно»! – заорал он. – Шевели копытами!
Иногда я задаюсь вопросом, как поведу себя, переступив ту грань, которая отделяет наш шумный, перенаселенный мир от той мрачной пустыни, где человек остается один на один с молчанием, страхом и ожиданием неизбежного конца, а проще говоря, перекочевав из категории здоровых в категорию больных. И у меня нет ответа на этот вопрос. Можно годами профессионально давать им советы, можно сочувствовать, но понять их до конца и примерить на себя печальный жребий невозможно. Разум отказывается работать в этом направлении. Помогая умирающим, видимо, нужно чувствовать себя бессмертным, иначе ничего не получится.
Такие суровые мысли обуревали меня, когда наша бригада ехала на вызов – в высотку, расположенную на Котельнической набережной. Мне уже доводилось выезжать по этому адресу, и я представлял, что нас там ждет. Этот пациент уже более полугода не вставал с постели. Диагноз был безнадежен – рак печени. Метастазы проникли повсюду, и больной держался только за счет сердца, на удивление крепкого. Правду от него тщательно скрывали, он и сам не хотел ее знать и только мучился, проклиная врачей, бессильных поставить его на ноги. В прошлом крупный партийный работник, человек жесткий и властный, он никак не хотел поверить в свое поражение и не понимал, почему вдруг отказывает некогда послушное, крепкое тело, почему легкие отказываются дышать, а желудок – переваривать пищу. Он кипел и таял в своем персональном аду, но и жизнь его близких тоже постепенно превращалась в ад. Он получал инъекции наркотиков – постоянно и без ограничений. Но иногда они кончались, и тогда жена вызывала нашу «Скорую». Этот вызов не являлся сложным, но смотреть в желтые, ненавидящие глаза обреченного человека было порой совершенно невыносимо.
