могло случиться в присутствии короля; думал что, быть может, русский посол уже что-либо заметил.
Швейцар громовым голосом вызвал коляску маркиза Лондондерри. К подъезду подкатила карета, запряженная гнедыми лошадьми. – «Это она! Левая! Вот она!» – закричал в ужасе министр. Веллингтон грозно оглянулся на испугавшегося швейцара, взял своего друга под руку и велел кучеру ехать домой: «Мы хотим пройтись пешком».
По дороге он вразумительным тоном, с расстановкой и повторениями, говорил о докторе Бэнкхеде, о преимуществах сельской жизни, о том, что самому крепкому человеку бывает нужен отдых. «Я советовал бы вам даже отказаться от поездки в Верону. Если хотите, я могу вас там заменить… А вы, дорогой друг, это время провели бы в вашем милом Крэй-фарме». – Он говорил мягким успокоительным голосом и, по своей природной жизнерадостности, почти начинал верить, что может быть, в самом деле все окажется пустяками. «Головокружение, прилив крови к мозгу, мало ли что!» – «В Верону я охотно съезжу вместо вас, если, как я надеюсь, вы мне доверяете», – повторил он. Вдруг у фонаря министр иностранных дел повернулся и задыхаясь, прошептал: «Вы ее не знаете! Она способна на все!…» Увидев глаза Кэстльри, его бледное, искаженное, безумное лицо, Веллингтон похолодел и отшатнулся, едва не вскрикнув. Им овладел ужас, подобного которому он не испытывал никогда в жизни. Они пошли дальше. «Все надо скрыть! Все!» мелькало в голове у Веллингтона. Но он уже понимал, что скрыть трудно, что скрыть невозможно, что через неделю всем станет известно: Англией правил сумасшедший! Англией правит сумасшедший!
Леди Лондондерри уже целый месяц находилась в Крэй-Фарме. Герцог Веллингтон пошептался с камердинером, глядя на него страшными глазами, затем особенно крепко пожал руку своему другу и вышел. Оставшись один на улице, он вздохнул с облегчением и, все еще вздрагивая, поспешно отправился к доктору Бэнкхеду.
На его сильные, властные удары молотком – стучит герцог Веллингтон, – не сразу отворила дверь молодая, хорошенькая горничная. Она обомлела, узнав посетителя. Доктора Бэнкхэда не было дома. Веллингтон задумался, затем поспешно направился в кабинет. Он был так взволнован и расстроен, что против своего обычая не оглядел красивой горничной и не улыбнулся ей. Герцог написал Бэнкхэду записку: лорд Лондондерри заболел и нуждается в немедленной помощи. «I have no doubt he labours under mental delyrium»,[8]
