Юлины губы растянулись в иронической усмешке. Она не могла понять этой вечной мужской привычки все до конца выяснять и выведывать, расспрашивать о каких-то ненужных деталях даже вот в такие тяжкие и одновременно сладостные минуты, когда можешь хотя бы мысленно опереться на чье-то великодушно подставленное плечо. Китаец немного смутился, прочитав по ее глазам, что его замечание неуместно. Самому ему достаточно было попристальнее приглядеться к тому чувству, на волне которого родилась эта фраза, чтобы различить в нем и неуемное мужское тщеславие, и месть уколотого самолюбия, и ревность. Он вперил взгляд в потолок, представил себя сидящим в глубине огромного цветка, может быть, лотоса, медленно сосчитал до десяти и… улыбнулся.
– Расскажи поподробнее, что произошло, – попросил он после небольшой паузы.
– Можно? – Юля потянулась к коньяку.
Китаец извинился за невнимательность, плеснул обоим коньяку и принялся греть рюмку.
– Давай обойдемся без тостов, – улыбнулась Юля.
– Я сам хотел тебе это предложить.
Осушив рюмки, они посмотрели друг на друга, как заговорщики, и Китаец налил еще по глотку.
– Боюсь, придется вызывать такси, – Китаец смотрел на Юлю немигающим взглядом.
Ему нравилось ее черное узкое платье с глубоким вырезом углом, и еще этот огромный католический крест, усыпанный полудрагоценными камнями, на красивой серебряной цепочке. Изысканное платье… Сбоку – «молния». Снять его – раз плюнуть. Нет, он не будет об этом думать. Теплые томительные грезы, навеянные коньяком, разлетелись, как стайка вспугнутых цапель, от строгого окрика задремавшей было воли.
– Такси? – неприятно удивилась она.
– Ты же видишь, я совсем пьян, – слукавил он.
– Хватит прикидываться! – Юля строго посмотрела на него. – Я останусь до утра, – тоном, не терпящим возражений, произнесла она.
– Да? А почему я узнаю об этом последним? – пошутил он.
– Ты всегда отделываешься шуткой, когда не знаешь, что сказать? – с пренебрежительно-высокомерной интонацией проговорила Юля.
– С тобой нелегко, – с притворной тяжестью вздохнул он.
– С тобой тоже, – усмехнулась она, – не волнуйся, твоя невинность останется столь же кристальной…
– Решено, – поторопился резюмировать Китаец, – ты спишь здесь, а я – в спальне.
– Ты действительно веришь в это? – с томным лукавством взглянула на него Юля.
– Мне нужно время, – с серьезным видом произнес Китаец. – И потом, как же Александр?
– Да-а, зацепила она тебя, – насмешливым тоном, который должен был замаскировать ревнивую обиду и досаду, – сказала Юля, имея в виду, конечно, Светлану. – А за Шурика не волнуйся, с ним я разберусь.
