– Да можешь ты толком объяснить, в чем тут твоя вина? – не выдержал Пешкодралов.
– А в том, что я ведь вчера дежурным был по территории и не мог не заметить того, кто Мочилова похитил, ведь произошло это в стенах школы милиции, – покаялся Федя.
– Фу ты, напугал, – облегченно выдохнул Дирол. – А я-то уж было подумал, что ты с похитителями в сговоре состоял.
– Это хуже, чем в сговоре, – продолжал заниматься самобичеванием Ганга. – Как будущий милиционер я должен чуть ли не по запаху обнаруживать преступника или того, кто только еще собирается совершить преступление.
– Федя, знаешь что, – устав слушать покаяние друга, заговорил Леха. – Если ты не прекратишь сам себя винить, то придется дать тебе в глаз.
– Зачем? – поднял на него испуганный взгляд Федя.
– В целях профилактики возможной депрессии, – пояснил Пешкодралов. – И вообще, предлагаю всем переместиться в нашу комнату и подумать над дальнейшим планом действий.
С этим вполне разумным решением никто не стал спорить, и все, ускорив шаг, продолжили путь.
* * *
В библиотеке почти никого не было, но Зося, как и обещала, оказалась на месте. Она прилежно просматривала подшивки местных и центральных газет, полностью углубившись в это занятие. За огромной кипой подшивок девушку практически не было видно, но Веня безошибочно определил ее местнонахождение.
– Зося, мне нужна твоя помощь, – подскочил Веня к девушке так неожиданно, что она даже ойкнула.
– Ты что так кричишь?! – приложив указательный палец к губам, зашипела она. – Говори тише, иначе нас мигом отсюда выкинут.
– И пускай выкидывают, – не испугался Кулапудов. – Ты и так здесь почти целый день провела, а я библиотеки вообще никогда не любил. У меня к тебе есть очень важное и ответственное дело, достойное настоящего милиционера.
– И какое? – без особого энтузиазма в голосе спросила Зося, которая терпеть не могла, когда Веня начинал говорить загадками.
– Я же говорю, важное, – повторил курсант.
– То, что важное, это я уже поняла, – начала злиться девушка. – Слушай, или ты мне сейчас же говоришь, что там у тебя случилось, или немедленно оставляешь меня в покое, наедине с этими газетами.
– Ладно, ладно, – сжалился над ней Кулапудов, затем вытащил из кармана брюк найденную у забора брошку и, показав ее девушке, спросил: – Как ты думаешь, что это такое?
– Брошка, – пожав плечами, ответила Красноодеяльская, затем взяла украшение, взвесила в руке, оглядела со всех сторон и добавила: – Золотая и очень старинная.
