Приподнявшись, Лароннар мгновение колебался. Взгляды Лароннара и Дралана встретились. Глаза Командующего были широко раскрыты. Он с любопытством ожидал, что произойдет, и был готов встретить со стороны Лароннара как покорное отступление, так и вызов. Сопровождавшие Дралана люди и дракониды смотрели на Лароннара с нескрываемой неприязнью.
По спине у Лароннара пробежала лихорадочная дрожь, волосы встали дыбом.
— Брось, капитан, — прошептал Хейлис, стоявший спиной к толпе возле дверей. — Ты что, хочешь, чтобы с тебя заживо содрали кожу? Или сделали что-нибудь еще похуже? Ты же знаешь, ему покровительствует сама Синяя Драконица.
Эти слова подействовали, но вовсе не из-за того, о чем предостерегал Хейлис. Лароннара пусть волосы у него были русые и прямые, а глаза даже его родная мать называла «невзрачными карими», обладал все же одним талантом, и в этом Командующему было до него далеко. Никто не умел выстраивать такие хитроумные, блестящие планы сражений. До сих пор Дралан приписывал себе успехи, которых удалось добиться благодаря планам Лароннара. За это он его и терпел.
А Лароннар сносил поведение Дралана из-за обещания, которое тот ему дал. Дралан обязался, что на этот раз, если кампания в Ленате окажется быстрой и успешной, он расскажет о мастерстве Лароннара Синей Драконице. Вот тогда-то перед Лароннаром — он в этом был уверен — откроются перспективы, о которых он мечтал.
Хотя бы ради такого удобного случая он должен попридержать язык и не проявлять ни зависти, ни ненависти. На угловатом лице Лароннара явно отразилось усилие: он подавил в себе гнев, загнал его внутрь, сжал до маленького узелка где-то в животе.
С наигранным безразличием Лароннар взял кружку эля и залпом осушил ее. Горький напиток, густой, как масло, обжег горло. Хейлис легонько похлопал его по плечу, стараясь усадить.
Снова раздался громкий голос Дралана, просившего чего-то выпить, а потом он заговорил тише, и до слуха Лароннара доносилось лишь докучливое жужжание: Дралана расспрашивала возле стойки горстка лицемерных, подобострастных подхалимов. Несколько человек выкрикнули, что возьмут ему чего-нибудь выпить, лишь бы он продолжил свой «занимательный рассказ».
— О чужих заслугах, которые он приписывает себе, — пробормотал Лароннар, но не дал воли медленно закипавшему гневу; он пожал плечами и сел. Уперевшись одним сапогом в дощатый пол, он качнулся назад, поставив другую ступню на перекладину между ножками стула. Спинка громко стукнулась о стену, но среди царившего в переполненной таверне шумного разгула на это никто не обратил внимания.
