Во-вторых, нечто страшное висит над головой девицы, роковое, ужасное, сердце щемящее…
Ну, вдруг, на грех и на горе, да приглянется она графу Орлову!
«Что тогда делать?!» – плакала мысленно Юлочка. Она, любящая своего Алешу Галкина, да иди за Орлова. Что ей графство – ей, княжне, что его состояние ей – богатой невесте?
В воскресенье князь-филозоф встал рано: ему не спалось. Едва он оделся, как пошел бродить по дому, где всюду шли всякие приготовления к балу. Но князь Аникита ничего не видел и будто не сознавал, где он, что делает и что происходит кругом него. Он был весь поглощен одною мыслью – ожиданием появления именитого гостя.
– Чем все это кончится? Ничем! Или чем-нибудь? Или всем!
Ничем – значило: одной беседой. Чем-нибудь – значило: сватовством и свадьбой Юлочки. Всем – значило много… «Все» – это было осуществление всех его честолюбивых мечтаний и замыслов еще времен… бироновских.
Почет, власть, сила!
И Филозоф совсем растерялся от волнения, ходил как угорелый, глядел как шалый. На доклады и вопросы людей он странно хлопал глазами и будто рычал. Изредка он шептал, а раза два произнес громко и тревожно:
– Ах ты, Господи! Вот…
Наконец, около полудня, роковая минута наступила. На дворе застучал экипаж. Щегольская карета, каких дотоле еще не видала Москва, остановилась у подъезда.
Князь, застигнутый в зале близ прихожей, не пошел своею обычною походкой, а бросился бежать рысью… Но не на встречу, а в самую последнюю горницу дома.
«Пущай холопы ищут для доклада!.. А он подожди!» – мелькнуло в его голове.
Чрез минуты три вся стая лакеев, ринувшаяся по дому искать барина, разумеется, все-таки нашла его там, где он почти запрятался.
– Его сиятельство, граф! Его сиятельство, граф! – доложил лакей и еще раза три повторил то же самое на все лады, очевидно от волнения и перепуга.
– Слышу! Чего заладил! Сорока! – каким-то странным голосом отвечал князь и тихою походкой двинулся к зале, из которой только что прибежал…
Но в следующей же горнице, диванной, навстречу ему кинулся Финоген Павлыч и, запыхавшись, доложил:
– Граф Алексей Григорьевич с господином Галкиным.
– Что?! – воскликнул князь. И, окаменев на месте, как истукан, он вытаращил глаза на старика.
Финоген Павлыч повторил то же самое, слегка смутясь от голоса и лица князя.
– Галкин. Офицер Галкин с ним? Почему?
– Не могу знать-с, – ответил старик. – Я их признал верно. А почему они с графом, не знаю-с.
Но князь уже овладел собою, насупился и выговорил глухо:
