– Правильные слова говорите! – поцокал языком Филя. – Очень правильные. Только где гарантия?
– Мне, как и тебе, невыгодно, чтобы дело раскрутили.
– Невыгодно, – согласился Филя, – хотя, – пожал плечами, – если что-нибудь произойдет, с вас как с гуся вода, а вот какого-нибудь Филю обвинят в том, что он на самого милицейского начальника клепает, да еще посмеются зло.
– Не доверяешь.
– А почему я должен вам доверять, начальник? Вот если бы вы мне расписочку выдали…
– Ну и наглец же ты!
– Не наглец, а осторожный.
– Все равно миллион это много.
– Согласен, – вздохнул Филя, – сто сброшу.
– Пятьсот.
– Обижаете, начальник.
– Просто у меня нет больше. Филя засмеялся.
– Я считаю так. Вам, начальнику, тот Хмиз до фени. А вот у того, кому он стал на дороге, башли найдутся.
– Умен ты, Филя!
– Умен, – блеснул глазами Хусаинов, – на том и держусь.
– Ну ладно, – дал задний ход Псурцев, – сойдемся на восьмистах. И только лишь потому, что я сегодня уступчивый.
– Согласен, но только потому, что на своих гончих намордник натянешь, начальник. Когда нужно?
– Как можно быстрее.
– Сделаем. Нужно только этого Хмиза куда-нибудь за город вытащить. Хотя бы сюда.
Псурцев подумал и сказал:
– Послезавтра. В девять вечера. На двадцать третьем километре западного шоссе. Там за полкилометра от шоссе в дубовом лесу поляна. Мы там всегда сабантуйчики организовываем. Хмизу позвонят, вызовут – он то место знает и приедет.
– Половину башлей завтра, – щелкнул пальцами Филя. – Аванс.
Псурцев поморщился.
– Игра у нас открытая. А лишний раз встречаться…
– Не надо встречаться, начальник. Вы бабки в портфель затолкайте, а портфельчик этот в газетном киоске забудьте. На углу Центрального проспекта и Индустриальной. Там тетка Катря торгует, она мне и передаст.
– Договорились. Пусть эта тетка завтра в двенадцать как штык там будет. Мой человек трижды постучит ей в дверь и портфель забросит.
Филя еще раз повертел ключи на пальце.
– Сделаем все чисто. Жалко, правда, Степку Хмиза, но только ради вас, начальник.
Полковник смерил Хусаинова с ног до головы тяжелым взглядом, но ничего не сказал: повернулся и молча направился к «Москвичу».
* * *
Стол накрыли в банкетном зале. Он стоял у открытого окна, и ветерок забавлялся с шелковыми гардинами. Белоштан придирчиво осмотрел сервировку и остался доволен. Все по высшему классу: икра черная и красная, осетровый балык, немного семги, нежирная ветчина и сырокопченая колбаса – такое в обычном провинциальном ресторане не подадут ни за какие деньги. И две бутылки: вульгарная «Столичная» и коньяк «Двин». «Двина» не нашлось даже в загашнике директора ресторана, пришлось обратиться к собственным запасам, из Любчиковой кладовой. Но не беда. Сегодня ничего не жалко, ибо надо смотреть вперед и рассчитывать не на год и не на два. На каждую вложенную тысячу, если умело повести дело, можно получить не меньше тысячи и даже больше.
