Внизу, в полной тишине два раза треснули пылающие в камине поленья. Еще раз скрипнула ножка кресла, все зашевелились, кто-то буркнул "извините".
- Судя по тишине, все с прошлого года жили как идиоты, отринув мысль о том дне. - Сауннел глубоко вздохнула. - Как я понимаю, за прошлый год никому ничего стоящего выдумать не удалось, и именно поэтому вы наложили на лица усмехающиеся маски.
- Это обычный фатализм, - пробормотал Бруно, отец Михаэлины, сидевший на третьем от Сауннел месте. - Если нельзя ничего сделать, то остается только ждать.
Его слова словно бы послужили знаком, что теперь высказываться может не только Сауннел. Многие зашевелились, послышались откашливания, после которых настала очередь и для слов.
- Ты не понимаешь, - опередил всех Натаниел Сано. - Мы должны признать, что наше бездействие нельзя назвать даже фатализмом. Знай мы, что не можем ничего сделать, то уже хоть что-нибудь бы знали. Мы же не знаем ничего, и это является обыкновенным неведеньем!
- Сейчас не время заниматься философскими диспутами! - бабушка хлопнула ладонью по столу. - Тех, кому охота устроить подобное состязание, прошу погодить. Я завела этот разговор не для того, чтобы все наперегонки занимались самобичеванием...
- А зачем тогда? - крикнула какая-то женщина.
Михаэлина не заметила кто это был, отметила только, что в голосе женщины слышалась злость. И слезы, и страх.
- ...А для того, чтобы найти решение, - спокойно закончила бабушка. До восьмого декабря осталось... двадцать пять дней.
- Это смех на палочке! - крикнула та же самая женщина, и в этот раз Михаэлине удалось заметить что это Валеритте, вытянувшая в сторону Сауннел руку, причем, даже с такого расстояния было заметно как дрожат ее пальцы. Мы не смогли ничего сделать в течении семидесяти лет, а теперь ты хочешь чтобы мы что-то сотворили за три недели?!
- Прежде всего я желаю, чтобы вы не вели себя как стадо обделенных даже начатками разума баранов, которые пасутся себе спокойно целое лето, делая вид будто не знают для чего прибавляют вес и обрастать шерстью, а потом, уже перед воротами бойни, неожиданно начинают искать возможности спасения, стараясь как можно четче выговаривать слова, сообщила бабушка.
Она окинула взглядом сидевших в зале людей, а потом посмотрела вверх, словно бы надеясь, что слегка развевающиеся знамена наведут ее на какие-то мысли. Михаэлина быстро закрыла глаза, поскольку боялась, что их блеск ее выдаст и потихоньку, на всякий случай, очень-очень тихо и осторожно отодвинулась от щели между столбиками.
