– В какой области? – поинтересовалась я, чтобы поддержать разговор. Я чувствовала, что надо ее как-то отвлечь, хотя и не понимала, что ее беспокоит. – Вот твой коктейль. Надеюсь, ты пьешь шоколадный? Клубничный закончился.
Поскольку она сразу не ответила, я пригляделась к ней повнимательней. Выражение ужаса у нее на лице заставило меня содрогнуться. Глаза у нее выкатились и налились кровью. Воздух с шумом вырывался у нее из груди. Ее руки, обтянутые перчатками, лихорадочно скребли столешницу, словно пытаясь нащупать опору. Она хрипло прошептала:
– Я могу стать такой же через пару лет. Работать в забегаловке за ничтожные гроши. Чтоб иметь хоть какое-то занятие. И никого рядом. Я могу стать такой же.
– Что за чушь?! – воскликнула я. – У тебя жизнь гораздо полнее, чем у этой женщины.
И вдруг Келли закричала:
– Да что ты знаешь?! Откуда тебе знать?! Я разочаровала всех! Слышишь – всех! И учителей, и университетских преподавателей. Ведь они считали меня очень способной! А мой отец? Я обманула его надежды! Ты даже не представляешь, каково это!
И тут, к моему ужасу, она вскочила на ноги и, шатаясь, выбежала за дверь. В первый момент мне даже показалось, что она просто исчезла, будто растаяла в воздухе, таком же бесплотном, как она сама. Сказав себе, что это безумие, я кинулась ее догонять.
Толпа желающих пообедать сомкнулась за Келли сплошной стеной. Я прорвалась сквозь нее, кинулась в дверь, которая, подобно раме, заключала в себе картину оживленной улицы, как плохую фотографию, блеклую и совершенно мне чуждую, – до тех пор, пока я сама не стала ее частью. Я огляделась вокруг. Келли лежала без чувств на горячем тротуаре. Колени ее были подняты, голова на асфальте, темные прямые волосы упали на лицо, поднятый ворот накидки прикрывал уши. Возле нее хлопотали две женщины в шортах и топиках на бретелях. Я поспешила туда, будто для того, чтобы спасти Келли от них, хотя, конечно, она к тому времени в защите уже не нуждалась.
Рона я встретила в больнице. Уже на носилках, высоким бесцветным голосом, сливавшимся со звуком сирены, Келли объяснила мне, как с ним связаться. Мне не хотелось этого делать; не хотелось, чтобы он был здесь. К тому моменту, как я прорвалась наконец через все инстанции и бюрократические синапсы, предусмотренные организацией, в которой он работал, и услышала на другом конце провода его голос, поприветствовавший меня официальным тоном, я была в бешенстве. Но я ничего не пропустила: Келли все еще находилась в отделении реанимации. Судя по голосу, Рон не слишком-то встревожился, и я убедила себя, что все дело в выдержке. Он сказал, что приедет через пятнадцать минут, и приехал.