— Резюмирую: ты принес Андрея в жертву именно потому, что Андрей в прошлый раз проявил готовность к самопожертвованию?
— Нуууу… да.
— Кто ещё руководствовался этим мотивом?
Поднялось полтора десятка рук.
— Так, — подытожил Кобыл. — Ну а кто из вас при этом принял в расчет то, что обидевшийся на черную метку в ответ даст черную метку вам?
Поднялось с десяток рук.
— Значит, больше десяти человек признает, что Андрей, во-первых, самоотвержен, а во-вторых, незлобив. Как вы считаете, это хорошие качества или плохие?
— Хорошие, — нестройно загудело большинство. Только Зервандова фыркнула:
— Для одних хорошие… А для Витра, оказалось, плохие.
— Ты признаешь, что моральные качества — понятие относительное?
— Ничего я не признаю. Что я могу признавать, моя глюпый ассирийский женщин, мой дело посуда мыть, моя такая моральная слова не понимай, — прокрякала она, превращая свой легкий акцент в карикатурный. — Я говорю: тут хорошего человека замочили просто за то, что он хороший.
— А как ты распорядилась фишками? — спросил Кобыл.
— Отдала тем, кто был ближе. Каждому по черной и золотой сразу.
— Если бы ты отдала Андрею все золотые, ты могла бы его спасти. Он бы не стал чемпионом смерти.
— А мне что? — Зойка пожала плечами.
— Тебе было важнее поломать игру? Или спасти Андрея?
— Игру поломать. Мы тут никого не убиваем и не спасаем, просто игра фиговая.
— Ну, своей цели ты достигла бы только в одном случае — если бы все как один согласились тебя поддержать. Так что ты проиграла. И, кстати, попытка навязать всем новую игру в рамках прежних правил заведомо обречена на провал. Разве только нарушить правила. Тем более что один из нас это сделал. Верно, Андрей?
Андрей пожал плечами. Сознаваться было стыдно, не сознаваться глупо.
Класс тихонечко загудел: Витер словчил? Но каким образом?
— Ты ведь не роздал свои черные фишки? — Кобыл чуть наклонился к нему.
«Во дурак!» — вырвалось у кого-то.
— Почему? — настаивал Кобыл. — Объясни свои мотивы, Андрей.
Андрей вздохнул и тихо, коротко ответил:
— Противно.
Расслышали, тем не менее, все.
— Ну, значит, так ему и надо, — сказал Тарас Качура. Как бы про себя, но расслышали опять же все.
— Думает, он тут самый лучший. Последний герой, — поддержала Качуру Степанченко.
— А между прочим, так оно и есть, — развернулся к ним Кобыл. — Как правило, в первой игре «чемпионом смерти» становится самый лучший. Как правило.
Все притихли.
— Ну и ладно, — сказал Андрей, почувствовав неожиданную злость: на одноклассников, на Кобыла, но в первую голову — на себя самого. Зервандова права — надо было поломать игру. Объединить всех и поломать эту игру. А он не догадался, дурак. Догадалась Зойка-помойка.
