Дверь им открыл седоватый мужчина средних лет, с острым носом — тот самый, что сидел на открытой веранде ресторана на набережной, только уже без очков и шелкового платка, так что узнать его было мудрено — вот Гренада и не узнала.
Из-за его спину выглядывал модно одетый чернявый парень — напарник Гренады по кличке Гадюка.
Группа была в сборе.
— Ой, вы уже здесь, — Гренада бросила на угловой пуфик плащ и сумочку, разулась и пошла на кухню. — Я сейчас приготовлю чего-нибудь поесть. Джо, а ты давай помогай.
Парень по кличке Гадюка и прозвищу Джо послушно прошел за ней следом и тактично закрыл дверь, оставив Ростбифа и Энея одних. Волнистое дверное стекло было сделано под витраж: готическая рамка, солнечно-желтые и алые тюльпаны внутри. Цвета Энею неожиданно понравились: они были теплыми, чистыми, летними, дверь в спальню — просто белой, а в зал — тоже со стеклом, с такими же тюльпанами.
Да и вообще квартира выглядела на удивление уютной и ухоженной — по контрасту с обшарпанной древней многоэтажкой в не самом фешенебельном районе. Эней, пока не сбежал из дома, жил в куда более престижной части — на Двенадцатом Квартале. Точнее, Квартале, как говорили здесь все — даже те, кто во всех прочих случаях ставил это ударение правильно.
Ростбиф прошел в зал. Строго говоря, это была просто комната. Со шкафами, книжными полками, голопроектором и креслами — но здесь было принято назвать такие псевдогостиные залами.
— У тебя чисто? — спросил Ростбиф.
Эней кивнул. По дороге он как следует проверялся, но даже намека на что-то подозрительное не было.
— Как сходил за покупками?
Эней раскрыл сумку и показал три «девятки» «Хеклер и Кох» под игольный безгильзовый патрон, с полностью заряженными батарейками для ЛЦУ, и девять кассет к ним. Ростбиф проверил все девять, как это раньше сделал и Эней. Свинец. Что ж, логично. Раз цель — человек, значит, патроны — свинец.
— Хорошо, что мы со своими гвоздиками, да? — спросил Эней.
— Хорошо-то хорошо, только маловато их, — Ростбиф давно не пополнял свои запасы серебра, негде было. — А что сказала девочка?
— Ничего не сказала. Она зеленая. Это её первая боевка, до сих пор она только дацзыбао сбрасывала.
— А парень?
Эней пожал плечами.
— Такой же.
— Ладно. Как говорил давным-давно один из здешних политических деятелей «ми маємо те, що ми маємо».[13]
Улыбка Энея вышла кривоватой. О да — Ростбиф всегда делает свое дело именно с этой позиции: мы имеем то, что имеем. И тем не менее Ростбиф делает дело отлично, и это ещё больше убеждает идиотов из штаба в том, что он умеет творить чудеса. А он не умеет, он просто умнее, чем все эти подпольные наполеоны вместе взятые. И когда Ростбиф в конце концов погибнет, они скажут: ах, он слишком много на себя брал…
