— Значит, он всё-таки сорвался в конце, — заметил доктор. — И это Костик его так отделал… Ну, если он держался почти всю дорогу… тогда… Тогда, может, у брата Миши что-то и получится.
— А кто такой брат Миша?
— Доминиканец. Инквизитор. Экзорцист.
Сочетание этих трех слов не обещало Игорю ничего хорошего.
— А что он… сделает с Игорем?
— Поможет ему вернуться в люди… если сумеет. Ты читал Евангелие, Антон? Помнишь, что Иисус говорил об изгнании бесов?
Антон читал, но по диагонали, и дословно вспомнить не мог.
— Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идёт и берёт с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого, — врач прочел этот фрагмент так легко и спокойно, что Антон поначалу и не понял, что тот цитирует книгу. — Вот на этот случай и нужна помощь брата Михаила.
— Но вы сказали, что два раза у него не получилось.
— Да. А один раз получилось. Бог даст — и теперь получится.
Он отложил ножницы и пинцет, взял иглу и начал сшивать края очищенной раны с краями лоскутка искусственной кожи. Антон, мельком бросив на это взгляд, поспешно отвернулся.
— Вы тоже священник? — спросил он.
— Да, — согласился врач.
— Православный?
— Да. Слушай теперь сюда: ты мой племянник, сын моей сестры Екатерины Сергеевны. Приехал ко мне в гости из Ярославля, я оттуда родом. Андрей — твой дальний родственник, троюродный брат, как раз ехал в Польшу. Мама попросила его сопровождать тебя, но так вышло, что по дороге он сильно отравился в какой-то фаст-фудной тошниловке и теперь лежит у меня. Завтра я тебе дам корзинку, поедешь школьным автобусом в Озёрную, в аптеку, возьмешь у Исак Рувимыча упаковку бета-резистина. Ещё раз извини, — снова развел руками доктор. Со швом он уже закончил. — А теперь можешь отпускать, и принести мне с кухни кипячёной водички…
Он бросил в мусор окровавленные перчатки, размешал в кипятке жёлтый порошок и какую-то неописуемо смрадную жидкость, пропитал смесью несколько целлюлозных салфеток и шлёпнул их на опухоль, но так, чтобы не коснуться раны. Закрепил фиксирующей повязкой и, заправив шприц, сделал ещё одну инъекцию.
— Всё. Вот теперь всё. Личному составу объявляется благодарность в приказе и сутки увольнительной. По-моему, Антон, тебе не помешает поспать…
