Мастерс вскочил и направился к ним, размахивая энергопилой. Это был довольно устрашающий инструмент с широким тонким лезвием, торчащим из рукояти наподобие лопасти вентилятора. Пит сжимал пилу как пистолет, держа палец на выключателе.
– Убери от нее свои лапы! – проревел он.
Кейт отняла руку от ладоней Кэрмоди и с вызовом ответила юноше: – Он не причиняет мне боли. Он дарит мне тепло и понимание, стараясь помочь.
– Знаю я этих старых святош. Он только и ищет шанса, чтобы ущипнуть и полапать тебя…
– Старых? – взорвался Кэрмоди. – Послушай, Мастерс, мне только сорок… – Он рассмеялся. – Хочешь разозлить меня, так? – Он опять повернулся к Кейт. – Если нам удастся выбраться с Прорвы, возвращайся к отцу. Я на время останусь в Брейкнеке. Ты можешь приходить ко мне, когда захочешь, и я постараюсь помочь тебе, чем только смогу. И хотя я предвижу несколько мучительных для тебя лет, когда ты окажешься меж двух огней – Питом и отцом, – тебя нелегко сломать.
Его глаза сверкнули, и он добавил: – Даже если ты выглядишь очень хрупкой, очень красивой и подходящей для того, чтобы ущипнуть и полапать.
В этот момент на маленькую поляну выбежала олениха. Она была ржаво-рыжего цвета с маленькими белыми пятнышками, в черных глазах ее не было страха. Танцуя, она приблизилась к Кейт и доверчиво ткнулась в нее носом. По всей видимости, она чувствовала, что Кейт – единственная среди присутствующих женщина.
– Очевидно, это одно из тех неприспособленных к жизни животных, убиваемых хищниками, – заметил Кэрмоди. – Иди сюда, моя красавица. Очень рад, что захватил с собой сахар как раз для такого случая. Как мне называть тебя? Алиса? В этой компании все сумасшедшие, хотя у нас нет чая.
Кейт радостно вскрикнула и погладила самку по влажному черному носу. Та лизнула ей руку. Пит с отвращением фыркнул: – Ты еще поцелуйся с ней.
– А почему бы и нет? – Она наклонила голову к морде животного.
Лицо Пита стало еще краснее. Сморщившись, он поднес пилу к шее самки и нажал на выключатель.
Животное упало, увлекая за собой Кейт, не успевшую убрать руки с ее шеи. Кровь хлынула на пилу, на Пита, на руки Кейт. Лезвие пилы, испускающее ультразвуковые волны, способные разрушить гранит, вошло в тело животного, как нож в масло.
Мастерс окаменел; лицо его стало мертвенно-бледным.
– Я только коснулся ее. Я совсем не хотел нажимать на выключатель. Я, должно быть, перерезал ей яремную вену. Кровь, везде кровь…
Кэрмоди тоже побледнел, голос его дрожал: – К счастью, олениха недолго будет мертва. Но я надеюсь, что ты надолго запомнишь эту кровь, и пусть она появляется перед твоими глазами каждый раз, когда ты почувствуешь ярость. Ты ведь понимаешь, что на месте животного легко мог оказаться человек.
