Он похлопал себя по выпирающей округлости живота: – Так как мое пузо составляет большую часть моего тела, то, принося ему пользу, я приношу пользу всему своему существу. Таким образом, от этого выигрывают не только внутренности, но и все мое тело пышет здоровьем и радостью, а значит, требует еще тонизирующего. К сожалению, епископ подает мне невыносимо хороший пример, так что приходится ограничиваться одним стаканчиком. И это несмотря на то, что я страдаю от нестерпимой зубной боли, которую можно заглушить, лишь пропустив еще пару рюмашек.
Смеясь, он посмотрел через край стакана на Ту, который улыбался, несмотря на внутреннюю напряженность, и на епископа, который в этот момент сосредоточенным лицом и величественной осанкой напоминал льва, погруженного в думы.
– Простите меня, Ваше Преосвященство, – произнес отец Джон. – Я не могу избавиться от чувства, что, хотя, возможно, вы слишком усердствуете в воздержании, мне не следовало бы этого говорить. На самом деле ваш аскетизм – предмет восхищения для всех нас, даже если мы не имеем силы воли подражать вам.
– Вы прощены, Джон, – серьезно произнес епископ. – Но я предпочел бы, чтобы вы ограничили свое зубоскальство – а я не могу назвать это иначе – для разговора наедине. Иначе люди могут подумать, что иногда вы осуждаете своего епископа.
– Я не это имел в виду, да простит меня Бог, – вскричал Кэрмоди. – На самом деле я подтрунивал над собой. Я слишком люблю наслаждаться жизнью, и, вместо того чтобы набираться знаний и святости, я набираю лишь вес.
Капитан поморщился. Ему явно были не по душе разговоры о Боге вне церкви.
Кроме того, у него совершенно не было времени на пустую болтовню.
– Выпьем за наше здоровье, – буркнул он, осушая стакан. Потом, поставив его на стол, явно не собираясь более пить, произнес: – У меня плохие новости. Около часа назад перестал работать наш гипертранслятор, выкинув нас в обычное пространство. Наш главный механик говорит, что он не видит никаких неисправностей, однако двигатель не работает. Неизвестно, как запустить его.
Меркалов – весьма знающий человек, и если он сдается, то проблема действительно неразрешима.
На минуту в воздухе повисло молчание. Первым пришел в себя отец Джон: – И как далеко мы от ближайшей пригодной для обитания планеты?
– Приблизительно в сотне тысяч километров, – ответил Ту, теребя серьгу. Поймав себя на том, что проявляет нервозность, он опустил руку.
Падре пожал плечами: – Мы не падаем, и с нашим межпланетным двигателем все порядке. Почему бы не приземлиться, капитан?
